Но тут она вспомнила, что сэр Фергус скоро станет ее мужем. А ведь по закону все, что принадлежало ей, должно было перейти в его собственность… Правда, Сесилия сомневалась, что дядюшка захотел бы, чтобы этот человек получил хоть что-то, – уже хотя бы из-за того, что сэр Фергус – житель равнинной части Шотландии. Но ее дядя не знал, что она собиралась выйти замуж. Сесилия, разумеется, писала ему, сообщая о предстоящей свадьбе, но он, вероятно, не успел получить ее послание до того, как отправил за ней сэра Артана. И если дядюшка умрет, так и не повидавшись с ней, а сэр Фергус хоть что-то выиграет от его смерти, то дядюшка Ангус, наверное, перевернется в гробу. Он всегда был очень невысокого мнения о жителях равнинной Шотландии и никогда этого не скрывал, очевидно, забывая, что отец Сесилии тоже родом с равнины.
Сесилия задумалась, вспоминая то время, когда она, ее отец и брат были вместе. Она очнулась, когда Анабелла больно ущипнула ее за руку. Подняв на нее глаза, Сесилия увидела, что опекунша, как обычно, хмурится.
– Быстрее приведи себя в порядок, – приказала Анабелла, кивая на кровь, выступившую на руке Сесилии – то были следы от ногтей опекунши. – Да-да, побыстрее смой эти пятна, иначе платье будет испорчено. А потом как можно скорее возвращайся. Я буду очень недовольна тобой, если ты опоздаешь на пир.
Отправляясь в свою опочивальню, девушка с негодованием подумала: «Уж не думает ли Анабелла, что я должна извиняться перед ней из-за платья?» Впрочем, это было вполне в духе Анабеллы. Сесилия не имела ничего против наказаний за свои проступки. Но только в том случае, когда она этого действительно заслуживала. Увы, чаще всего ее наказывали без всякого повода.
Внезапно девушка совершенно отчетливо услышала звонкий смех Давиды, доносившийся откуда-то из-за двери. И Сесилия вдруг почувствовала, что ей хочется ворваться в комнату, откуда доносился этот беспечный смех, так ее взбесивший. В голове у нее вертелась одна-единственная мысль: не допустить того, чтобы эта блудливая девка и сэр Артан делали то, от чего Давида так весело смеялась. Давида давно уже имела репутацию распутницы, поэтому у Сесилии не возникало никаких сомнений относительно того, чем именно эти двое сейчас занимались. Она не могла понять только одного: почему ее это так беспокоило? Сделав над собой усилие, Сесилия продолжила свой путь. Она направилась в свою опочивальню, чтобы сделать все так, как ей велела Анабелла.
Артан мрачно взглянул на грудастую Давиду и убрал от себя ее руки. Было очевидно, что готовая на все служанка страстно жаждет более близкого знакомства. Хотя Артан давно уже не знал женской ласки, он не собирался потакать желаниям Давиды. Увидев Сесилию, он в тот же самый миг решил для себя, что скоро станет женатым человеком. В племяннице Ангуса ему все пришлось по нраву – и то, как она выглядит, и ее голос. Даже то, что она, единственная во всем зале, подошла, чтобы поприветствовать его.
– Если не можешь просто помочь мне принять ванну, то лучше уходи, – проворчал Артан.
Во взгляде Давиды промелькнули удивление и досада.
– Вы хотите сказать, что не желаете…
– Верно, не желаю. Ты очень красивая девушка, но я скоро женюсь.
– А-а… – Давида улыбнулась и снова погладила его по плечу. – Да перестаньте же! Я ведь никому ничего не скажу. А то, чего не узнает ваша девушка…
– Достаточно и того, что я сам буду об этом знать. – Артан вновь отстранил руку Давиды, немного раздражаясь из-за того, что его тело предательски откликалось на ее прикосновения.
– Не видно, чтобы вы не испытывали охоты.
– Возможно. Но мы оба знаем, что человеческая плоть не имеет разума. К тому же вряд ли твой хозяин послал тебя ко мне для телесных забав, правда?
– Как раз наоборот. Именно для того он меня и послал к вам. А если бы этого не сделал он, то меня послала бы к вам леди Анабелла. Мне кажется, они рассчитывают на то, что, развлекаясь со мной, вы пропустите пиршество.
Хотя Артану было известно, что в некоторых домах специально держат женщин определенного сорта, чтобы предлагать их гостям, слова Давиды неприятно поразили его. Причем служанка, судя по всему, искренне верила, что ему, Артану, тем самым оказывается милость.
– У тебя будут неприятности, если ничего не произойдет? – Молодой горец пристально посмотрел на Давиду. – Только без обмана, малышка.
Давида вздохнула.
– Нет-нет, просто сэр Эдмунд и леди Анабелла подумают, что вы не очень-то хороший наездник, – с усмешкой ответила служанка.
Слова о том, что его будут считать неважным любовником, несколько задели самолюбие Артана, но он решил не придавать им особого значения.
– Скажи, а ты спала с хозяином и с сэром Фергусом? – спросил он у служанки.
– Да, конечно. Хотя ни тот ни другой не оправдали моих надежд. Особенно сэр Фергус. По правде говоря, он очень груб в постели, если вы понимаете, о чем я.
– Да, понимаю. – Артан начал намыливать голову. – Но, наверное, он больше не станет делить с тобой ложе, ведь уже начались торжества по случаю его женитьбы.
Давида рассмеялась:
– Вы шутите, сэр! Конечно же, станет! Он не пропускает здесь ни одной юбки. Любую служанку укладывает в постель – хочет она того или нет. Те, которые не хотели с ним спать, попробовали пожаловаться ее светлости, но только получили от нее нагоняй за непослушание. – Так странно!.. Когда здесь находится сэр Фергус, такое впечатление, будто именно он здесь хозяин.
– Да, очень странно, – пробормотал Артан. – Трудно представить, что леди Анабелла кому-то здесь подчиняется.
Пока Давида терла ему спину, Артан рассеянно слушал бесконечные жалобы служанки на хозяйку. Леди Анабелла, очевидно, палец о палец не ударила, чтобы снискать хоть какое-то расположение прислуги. Чем больше Артан узнавал от Давиды, тем большее беспокойство его охватывало. В этом доме явно что-то не так. По словам Давиды, выходило, что Сесилию здесь считали обузой и обращались с ней как с бедной родственницей, которую взяли в дом из милости, чтобы она не умерла с голоду. Но Ангус утверждал, что отец Сесилии очень любил ее. И этот образ любящего отца совершенно не вязался с тем фактом, что он оставил свою дочь без средств к существованию.
Выбравшись из ванны, Артан продолжал размышлять над этой головоломкой. Давиде в конце концов пришлось оставить попытки возбудить его интерес и направить усилия на выполнение своих прямых обязанностей. Когда она насухо вытерла Артана, он начал поспешно одеваться. Уже почти одевшись, стоя у камина, он по-прежнему думал над тем, что ему удалось узнать от служанки. В конце концов, он пришел к выводу, что сейчас не сможет ответить на все мучившие его вопросы. Но было совершенно очевидно, что ему необходимо докопаться до истины. Даже если он не женится на Сесилии, ради Ангуса он обязан был выяснить, что происходило в этом доме и как здесь обращались с девушкой. Внимательно посмотрев на Давиду – та, наклонившись, вытирала воду с пола, – он проговорил: