Я чуть не спятила от радости. Ух ты!
Перед самым отъездом маман накупила нам кучу всяких пакетов — с овощами, супами, мясом… А тетя Клара, в свою очередь, накупила кучу пригласительных билетов почти на все елки Москвы. Ну, мне-то эти елки были до лампочки, а Катька прямо запрыгала от восторга, заранее предвкушая, как она будет ходить на новогодние представления и получать там подарки от Деда Мороза.
Наконец родители и тетя Клара уехали, и мы зажили в свое удовольствие. Весело и свободно. Особенно веселилась Катька, ей ведь не надо было каждый день таскаться в школу. Пока я сидела на уроках и слушала всякую тягомотину, она успевала сходить на утренник; а уж на дневные и вечерние елки мы ходили с ней вдвоем. Катька там играла в разные игры, танцевала, читала стихи, принимала участие в викторинах… А в конце каждой елки получала подарок.
Вскоре у Рыжика набралось столько этих подарков, что мы, забросив куда подальше дурацкие пакеты с супами и овощами, стали обжираться исключительно сладостями и фруктами. На завтрак у нас были яблоки с конфетами, на обед мандаринки с шоколадками, а на ужин пряники и печенье…
— Мухина! — внезапно раздался над моей головой недовольный голос биологички. — Опять ты меня не слушаешь?!
Я даже вздрогнула. Тьфу ты! Уйдя в свои мысли, я совсем забыла, что нахожусь на уроке биологии.
— Да нет, Зинаида Аркадьевна, я вас внимательно слушаю.
— Что-то не похоже. О чем я сейчас рассказывала?
Я искоса взглянула на своего приятеля Володьку Воробьева. И украдкой ему моргнула — мол, выручай, Воробей. Он сразу все понял и, оскалив зубы, тихонько зарычал.
Я тоже сразу все поняла.
— Вы рассказывали о хищниках, Зинаида Аркадьевна.
— Верно, — смягчился тон у биологички. — А о каком конкретно хищнике я говорила?
Я вновь бросила взгляд на Володьку. Он обеими руками взъерошил свою шевелюру.
— О льве, — без запинки выдала я.
— Хм, правильно. А мне показалось, ты не слушала.
— Ну что вы, Зинаида Аркадьевна. Вы всегда так интересно рассказываете, — польстила я этой мымре.
— Хорошо, Мухина, — отстала она от меня и продолжила урок: — Львы панически боятся огня…
Опасность миновала, и я снова ушла в свои мысли. «Определенно, мне везет в последнее время… — думала я. — Прошел октябрь… ноябрь…. заканчивался декабрь, а особых неприятностей со мной не случалось. Так, глядишь, и дотяну до своего дня рождения без новых заморочек».
Не успела я об этом подумать, как дверь широко распахнулась, и в класс буквально ворвался директор нашей школы Спартак Сократович Спиноза. На нем прямо лица не было. Вернее, лицо, конечно, было, но очень взволнованное. Вообще он весь был какой-то взбудораженный, словно его только что выкинули из поезда на всем ходу.
— Где Мухина?! — срывающимся голосом закричал директор. — Мухина где?!
Я обреченно вздохнула. Начинались новые заморочки.
— Я здесь, Спартак Сократович, — сказала я.
— Где?! — ошалело вертел он головой.
— У вас под носом. — Я встала.
— Слава Богу, — успокоился директор и, обращаясь к биологичке, сказал: — Зинаида Аркадьевна, я заберу Мухину на несколько минут.
— Пожалуйста, пожалуйста, — защебетала та в ответ и тут же меня заложила: — Хочу довести до вашего сведения, Спартак Сократович, что у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.
Но директору было не до моих оценок.
— Потом, потом, — махнул он рукой. — Пошли скорее, Эмма.
И Спартак Сократович выскочил из класса. Я вышла вслед за ним, не преминув как следует грохнуть дверью. Чуть ли не бегом мы направились к директорскому кабинету.
— Войдешь, поздоровайся, — предупредил директор.
Мы вошли.
В кабинете, у окна, стоял высокий голубоглазый супермен с гаванской сигарой в зубах. Правда, вместо кольта 45-го калибра, в руке у него был зажат сотовый телефон.
— О’кей, — говорил супермен в микрофон. — Покупаю. Плачу двести тысяч баксов. Гуд бай. — Он спрятал трубку в карман.
— Здравствуйте, — сказала я, вспоминая, где же я видела этого человека.
Супермен так прямо и впился в меня взглядом.
— Так вот ты какая, Эмма Мухина.
— Какая? — спросила я, несколько сбитая с толку.
— Познакомься, Мухина, — суетливо произнес директор. — Это Илья Ильич Муромцев.
— Можно просто Илья. — Супермен элегантно поцеловал мою руку. — Долларовый миллионер.
— Кто? — не поняла я его последних слов.
— Илья Ильич входит в десятку самых богатых людей России, — уважительно пояснил директор. — Он крупнейший российский предприниматель.
Тут, наконец, я вспомнила, где видела Муромцева. По телеку. Он часто выступал в передаче «Как стать бизнесменом»; всегда снимался в шикарных костюмах. Да и сейчас у него был клевый прикид. Дорогой малиновый пиджак, модный галстук с бриллиантовой заколкой, золотой перстень на безымянном пальце… Короче, типичный «новый русский». Интересно, чего ему от меня надо?..
Словно бы угадав мои мысли, Муромцев сказал:
— Эмма, я слышал, вы блестяще распутываете запутанные преступления. Это правда?
— Правда, правда, — подтвердил Спартак Сократыч.
— А вы не согласитесь распутать еще одно запутанное преступление?
— Согласится, согласится, — ответил за меня директор.
— А что за преступление? — спросила я.
Лицо миллионера помрачнело.
— Я просто в отчаянии. Похитили мою единственную дочь Марину.
— Сочувствую, — сказала я, — но ничем помочь не могу.
— Как не можете? — опешил Муромцев, выронив сигару изо рта.
— А вот так, не могу, и все. Я берусь только за крутые дела. А такими мелочами, как похищение детей, не занимаюсь. Обратитесь в милицию.
Миллионер поспешно вытащил из кармана толстый бумажник.
— Вы не думайте, Эмма, я хорошо заплачу. Хотите долларами, хотите фунтами стерлингов…
— Ничего мне не надо, — поморщилась я. — Ни долларов, ни фунтов. Деньги меня вообще не интересуют.
— Что значит не интересуют?! — всполошился Спартак Сократович. — Ты, Мухина, прямо как эгоистка рассуждаешь. Если тебе деньги не нужны, родной школе отдай. Здание давно пора ремонтировать. Крыша протекает. В спортзале батареи не греют. Да еще и зарплату учителям не платят.
— Если Эмма согласится найти мою дочь, я отремонтирую школу, — пообещал Муромцев. — И учителям зарплату выплачу.