Когда дедушка зимой топил печку, из всех труб валил густой дым. А если на улице хлестал осенний дождь и завывал ветер, то мне казалось, что дедушкин дом и в самом деле настоящий крейсер, несущийся на всех парах по бушующему океану.
Теперь-то мне так не кажется. Наоборот, я не понимаю дедушку. На фига он поселился в этом захолустье? Да любой приморский город на честь бы посчитал, если б в нем жил легендарный капитан Кэп!..
Короче, я позвонила в колокол. Хотя уже понимала, что это бесполезно. Дедушка чистил его каждое утро вместо зарядки. Сейчас же вся поверхность колокола была покрыта зеленым налетом.
Я подошла к дому с другой стороны. На дверях черного хода висел ржавый замок. Но я знала, как попасть внутрь. На чердаке имелся люк, через который можно спуститься по корабельному канату в большую комнату.
Поэтому я быстренько залезла на чердак и прошла на ют — кормовую часть верхней палубы, а проще говоря — к чердачному окну.
Я уже собиралась поднять крышку люка, как вдруг услышала голоса.
В первый момент я решила, что говорят на каком-то иностранном языке.
— Не фармазонь, Карась. Лучше шнифтами зыркай.
— А менты шифером шуршать не будут? Мокруху не припаяют?
— Че ты, фраер, разоряешься? Хозяин базарил бумаги найти, и все пучком. Бабки отстегнет.
— Тебе хорошо, Червяк, молотить. А я только с зоны откинулся.
Тут-то я и врубилась, что это за «иностранцы». Обыкновенные бандиты, которых какой-то «хозяин», послал найти какие-то дедушкины бумаги,
На всякий случай я задвинула чердачный засов. По канату они вряд ли полезут. А если и полезут, то я их встречу. В сумке у меня лежал пистолет. «Смит и Вессон» 38-го калибра. Дедушкин подарок… Я так расхрабрилась, что даже подумала: а не захватить ли мне бандюг врасплох? Впрочем, я быстро передумала это делать. Сказав себе: Эмка, не выпендривайся, чрезмерная храбрость — преждевременная смерть!
Наконец уголовники ушли. Так и не найдя никаких бумаг. Посидев на чердаке еще с полчасика, я рискнула спуститься по канату в дом.
Здесь стоял полнейший кавардак. Интересно, какие бумаги они искали?.. И куда подевался дедушка?..
Начинались новые приключения.
Первым делом я прослушала автоответчик. Он записал пять звонков. Четвертый и пятый можно было не считать: это звонила я из Москвы.
Первое сообщение было от второклашки:
Уважаемый капитан Кэп, мы, ученики 2-го «Б» класса, приглашаем вас в наш «Клуб знаменитых капитанов». Сегодня… ой, нет… завтра…
Второе сообщение было, судя по всему, из магазина:
— Кэп, нам завезли отличный английский табак. Оставить вам пару ящичков?..
Третье сообщение заинтересовало меня больше всего. Говорил хриплый мужской голос:
— Добрый день, капитан. У меня к вам интересное предложение. Буду ждать вас на пристани в двадцать ноль-ноль. Прокатимся на прогулочном теплоходике, там все и обговорим.
Я еще раз прослушала эту запись.
Итак, неизвестный пригласил дедушку прокатиться на теплоходе. И что?.. До сих пор катаются?.. Вынув из автоответчика кассету, я спрятала ее в сумку.
Ладно, разберемся.
Теперь следовало заняться дедушкиными записями. Я тщательно осмотрела комнаты, чуланы, погреб… Напоследок заглянула в кухню. У печки были свалены поленья. Мне показалось это странным; ведь сейчас лето, топить но надо… Я опустилась на корточки. Вместе с моленьями на полу лежали газеты, оберточная бумага и… какие-то мятые листочки, исписанные крупным дедушкиным почерком.
Я подобрала их и аккуратно разгладила, Листки были пронумерованы. Я сложила их по порядку. Они начинались со второй страницы, а заканчивались пятой.
Забравшись по канату на «верхнюю палубу», я села у чердачного окна и начала читать.
«… в то время я был капитаном научно-исследовательского судна „Академик Дундуков“. Мы держали курс на остров Вознесения, расположенный неподалеку от берегов Африки.
Стояла прекрасная погода, характерная, для этих широт Атлантического океана. Через несколько дней наш корабль должен был пересечь экватор.
Я находился на капитанском мостике, покуривая трубочку. Судовая повариха Ирка Пыжикова жарила на камбузе осьминога к обеду. До меня долетали аппетитные запахи. Группа матросов под руководством боцмана Кошкина драила нижнюю палубу. В общем, все шло, как обычно. И вдруг, откуда ни возьмись, налетел сильнейший ураган. Громадная волна обрушилась на „Дундукова“ и смыла меня за борт. А вместе со мной за бортом оказались повариха Пыжикова и боцман Кошкин.
Мы с боцманом энергично заработали руками и ногами. А Пыжикова пошла ко дну. Плавать-то она не умела, как, впрочем, и готовить. Ну да не об этом речь…
Долго нас с Кошкиным кидали разбушевавшиеся волны, пока наконец не выбросили на африканский берег. Здесь наши изможденные тела и подобрали дикари из племени мбулу.
Они выделили нам с боцманом по персональной хижине и стали кормить до отвала всякими вкусными вещами. Поначалу даже неловко было: все племя в джунгли на охоту собирается, а мы с Кошкиным лежим себе на лиственных подстилках и плодами манго объедаемся.
Я сказал об этом вождю племени Пуако.
— Вы — дорогие гости, — ответил мне вождь, приложив руку к сердцу. — А гости должны отдыхать.
Вообще Пуако оказался неплохим малым. Частенько по вечерам он заглядывал в мою хижину, и мы с ним болтали о том о сем.
Однажды даже поспорили.
— Европейцы — жесткий народ, — сказал вождь, — а вот азиаты — мягкие…
Я не согласился:
— Европейцы тоже разными бывают. Есть жесткие, а есть мягкие.
— Не знаю, не знаю, — качал Пуако головой. — Лично мне попадались только жесткие европейцы.
— Это, наверное, оттого, — предположи я, — что азиаты едят рис. А европейцы пред почитают мясо.
Вождь задумчиво почесал кучерявую макушку.
— Угу… — пробормотал он и ушел.
А со следующего дня нас с боцманом стали кормить одним рисом, Я не придал этому особого значения. Но вот как-то раз Кошкин и говорит:
— Капитан, по-моему, нас не кормят, а откармливают.
Тут я крепко призадумался, и впрямь— весили мы уже килограммов по сто пятьдесят, не меньше.
— Не пора ли нам отсюда отчаливать? — продолжает боцман.
Легко сказать — отчаливать. А куда?.. Африка — это вам не парк культуры и отдыха. Джунгли буквально кишат свирепыми хищниками, а вдоль илистых берегов рек и озер таятся не менее свирепые крокодилы…
Короче, как говорят на флоте, — полная амба!