— Ха — ха — ха, — истерически захохотал он. — Хочешь бывшего минера на мякине провести?! Не выйдет! Я стреляный воробей. Я весь Ленинград заминировал. И зимний дворец, и Петропавловскую крепость, и Русский музей…
Меня охватило чувство полнейшей безысходности. Это же сумасшедший!.. стоило ли убегать от доктора Гроба и наемных убийц, чтобы схлопотать пулю от чокнутого старика?
Теперь я уже ни на секунду не сомневалась, что мне крышка.
— Казанский собор, Таврический дворец, — продолжал перечислять старик. И вдруг замолчал, чутко прислушиваясь. — Что это?.. — испуганно вскинулся он.
Я тоже прислушалась и сразу поняла, в чем дело.
— Это у меня в животе бурчит, — невольно смутившись, сказала я.
— А я думал, по коридору кто — то крадется.
— Да нет, просто я два дня не ела. С тех пор как была в гостях у своего дедушки, капитана Кэпа.
Старик уставился на меня лихорадочно блестевшими глазами.
— Ты внучка капитана Кэпа? — недоверчиво спросил он.
— Ну да, я внучка его.
— Эмма?
— Эмма.
Опустив ружье, он в волнении закачался в кресле.
— Что ж ты мне раньше не сказала?!
— Так вы и не спрашивали.
— Го — о—споди! — Старик порывисто вскочил и выбежал из комнаты.
И тут же вернулся с двумя тарелками, наполненными всевозможной едой. Хлебом, сыром, ветчиной, маслом…
— Ешь давай. — Он усадил меня за стол. — Го — о—споди, чуть было не застрелил внучку своего друга. Совсем спятил на старости лет.
С ним трудно было не согласиться.
— Послушайте, — сказала я с набитым ртом, — а это правда, что Дженни Ли ваша дочь?
Старик вновь уселся в кресло — качалку.
— Не называй ее так, — попросил он. — Это сценический псевдоним. На самом деле ее звали Женя Линева. — Старик тяжел вздохнул. — Да, она моя дочь.
— И она работала в цирке?
— Да, в цирке. Женя могла читать книги с завязанными глазами и письма, не вынутые из конвертов. Когда она пришла ко мне, то рассказала, что долгие годы жила на Востоке, в Гималаях. Овладевала там какими — то тайными знаниями в буддийском монастыре…
— Пришла к вам? — переспросила я, отодвигая пустую тарелку.
Старик кивнул.
— Однажды ночью, — заговорил он глухо, — в дверь кто — то постучал. Я открыл. На пороге стояла девушка. "Отец, — сказала она, — я твоя дочь, Женя…" И она рассказала, что ее мать, моя возлюбленная, о которой я долгие годы ничего не знал, умерла. А женя поклялась над ее могилой обязательно разыскать меня, своего отца… — По лицу старика катились крупные слезы.
Все это смахивало на приступ шизофрении..
— А что было потом? — вкрадчиво спросила я.
— Женя устроилась на работу в цирк. И все шло хорошо, пока однажды… — Старик помрачнел. — Пока однажды она не вернулась домой своя не своя. И с того дня я стал замечать, что дочка чего — то опасается. А затем она внезапно исчезла. — Дальше старик заговорил быстро, как в бреду: — Ее нашли через несколько месяцев. Волны выбросили тел на берег. Следствие ни к чему не привело. Женю схоронили…
В общем, Михалыч лишний раз подтвердил то, о чем мне уже рассказывал доктор Гроб. Дженни Ли умерла. Непонятно лишь было ее странное родство со стариком.
— …А на следующий день она снова пришла.
Я вздрогнула.
— Кто?..
— Женя. Она появилась ровно в двенадцать ночи. В том же самом платье, в каком лежала в гробу. "Папа, — сказала она, — меня убил "мертвый человек". Он скоро придет к тебе и будет обо мне спрашивать. Убей его. Отомсти за свою родную дочь".
— Может, вам все это приснилось?
Старик упрямо качнул головой.
— Нет. Она приходила еще и еще. И каждый раз говорила о "мертвом человеке". Чтобы я убил его. Но "мертвый человек" не пришел. А потом перестала приходить и Женя. А я так ждал ее… так ждал… — Старик зарыдал.
Мне стало жаль бедного Михалыча.
— Не расстраивайтесь, — погладила я его по вздрагивающей спине. — Наверное, на том свете усилили охрану, и ей уже никак было не выбраться.
— Ты права, внученька. — Он высморкался в грязный платок. — Дочка сказала мне то же самое.
— Значит, она все — таки приходила! — воскликнула я.
Старик кивнул.
— Всего один раз. На прошлой неделе. Женя сказала, что теперь появится маленькая девочка. Но я все равно должен убить ее, потому что она и есть "мертвый человек".
Та — а—к, это уже было интересно.
— Когда ты пришла, — продолжал Михалыч, — я подумал, что ты и есть та самая девочка… Го — о—споди, — закрестился он, — благодарю за то, что ты уберег меня от убийства внучки капитана Кэпа.
— А можно посмотреть ее фотографию? — попросила я.
— Я все сжег, — ответил старик. — Все личные вещи и фотографии.
— Всё — всё — всё? — поразилась я.
— Абсолютно всё.
— Это вам дочка, наверное, посоветовала, — догадалась я.
— Да, — признался Михалыч. — Женя сказала: "Зачем тебе, папа, мои вещи, раз меня уже нет в живых. Сожги их".
Судя по всему, Дженни Ли была очень предусмотрительной особой.
— А на кладбище?! — сверкнула у меня мысль. — Неужели на могиле нет фотографии?
— На могиле, конечно, есть, — вяло подтвердил старик.
— Михалыч, миленький, — принялась я его умолять, — давайте съездим на кладбище.
— А чего ехать, — грустно усмехнулся он. — Это здесь рядом. В двух шагах.
Он накинул свой старый пиджак, и мы пошли.
На кладбище было тихо. Изредка каркали вороны. Пахло сыростью. По петляющей между могил тропинке мы брели куда — то в глубь кладбища. Старик шел молча. Меня охватило волнение. Неужели сейчас я увижу таинственную Дженни Ли?
— Вот тут она и похоронена, — еле слышно произнес Михалыч.
Итак, круг замкнулся. Дженни Ли, женщина — призрак, много лет назад заложившая в мое подсознание секретную информацию, действительно умерла.
Я поглядела на могильную плиту и чуть сама не умерла от неожиданности. С овальной фотографии на меня смотрела… Леночка Леонидовна.
Ошибиться было невозможно: те же глаза, нос, губы… Та же родинка на правой щеке. И как это я упустила из виду, что у Леночки Леонидовны есть черная родинка? Впрочем, что значит упустила?.. Да мне и в голову не могло прийти, что учительница по математике окажется террористкой. Ну, теперь — то уж… А что теперь? Ничего. Надо возвращаться в Москву. А до этого, конечно, заехать к дедушке…