Я скрестила ноги, стараясь не обращать внимания на чудеса, происходящие в моем теле. Бесполезно. Стоило украдкой взглянуть на моего мужчину за рулем — как он кивает в такт музыке с блаженной улыбкой на лице, — и меня обдавало жаром, и сердце неслось кувырком. Я уже хотела его.
Ох, как же я его захотела. Прямо сейчас.
Нет. Никакого секса, пока не доберемся до Кэтскиллских гор.
Но тело отказывалось внимать голосу разума. Оно жаждало Пола. Я уже чувствовала его ладони на моей груди, его губы на…
Надо чем-то отвлечься. Отвлечься. Закусив губу — черт, больно! — я уставилась в окно на стремительно пролетающие мимо деревья. Мчаться на север по Пэлисейдс-парквэй так же увлекательно, как, например, следить за тем, как растет трава.
Или наблюдать за лицом Пола, когда я облизывала его от корня до кончика…
Соски — уймитесь, девочки. Что ни делай, в мыслях я все еще одержимый плотскими желаниями суккуб. И я сказала:
— Пусти меня за руль.
— Ты побиваешь все рекорды.
— Да знаешь ли ты, что такое «рекорд»?
— Я даже знаю, что такое «восьмиполосное движение».
— Впечатляет. Да ладно тебе, милый. Я отлично смотрюсь в машине.
Особенно на заднем сиденье. Насколько далеко можно зайти, чтобы добраться до руля?
— Не важно, — твердо сказал он. — Это противозаконно.
— Смысл закона в том, что за руль могут садиться только опытные водители. А уж опыта мне как раз не занимать.
— Откуда у тебя опыт?
— Я соблазнила целую толпу гонщиков. И угонщиков тоже.
— Извини. Это не в счет.
— Знаешь, — обиженно сказала я, — демоном быть куда веселее. У вас, смертных, слишком много ограничений.
Я надеялась, что он рассмеется. Или по крайней мере улыбнется. Но он голосом сухим, как старая доска, сказал:
— У нас, смертных. Ты теперь одна из нас.
— Всего пару месяцев.
— Не важно. Ты должна вести себя так, как люди. А это означает — подчиняться человеческим законам.
— Сами люди их, бывает, нарушают.
Если бы все были законопослушны, в аду не было бы такого столпотворения, как сейчас.
— Но вот этот человек их соблюдает.
Он бросил на меня тяжелый, многозначительный взгляд. Глаза блеснули, как звездная пыль в океане, и рот упрямо сжался. Злость. Пол разозлился.
Черт. Как же это произошло? Я просто хотела его рассмешить.
Снова уставясь на дорогу, Пол сказал:
— Если ты всерьез решила стать частью моей жизни, тебе тоже придется чтить закон.
Я растерянно захлопала глазами. Что он имеет в виду — «всерьез»?
— Но я же не прошу тебя разнообразить жизнь, пристрелив парочку прохожих просто для того, чтобы полюбоваться, куда брызнет кровь.
— Милая картинка.
Уфф! Что мне делать, если в душе я все еще демон?
— Извини.
— Обещаю — когда ты получишь удостоверение ученика, я с радостью буду давать тебе уроки вождения. Но черт меня подери, если я разрешу тебе в первый раз садиться за руль на скоростной автостраде.
— Мы в Нью-Джерси! Если я поеду чуть быстрей, никто и не заметит.
Уж я-то знала, что помчусь, как ветер. Скорость меня заводит.
— Нет.
Мне следовало остановиться. Он был сыт по горло этой игрой; это сияло на его лбу как татуировка. Но как скучно быть пассажиром! Демоны отличаются адским терпением, но я больше не демон. До меня стало доходить, что никогда не научусь такой добродетели, как терпение. Поэтому я продолжила гнуть свое:
— Хочу за руль.
Пауза. Может быть, Пол все-таки смягчится и позволит мне сесть ему на колени и взять в руки руль? Но он сказал:
— Видишь ли, Джесс, дело не только в том, чего ты хочешь или что кажется тебе разумным. Уже нет. Принимай во внимание другие факторы. — Он бросил на меня косой взгляд. — И других людей.
Уф!..
— Как известно, демонам, в общем, плевать на других людей, — сказала я, сдаваясь. — У меня было достаточно времени, чтобы превратиться в эгоистку.
— Бросай эту привычку. Ты больше не демон.
Облом. Не самое лучшее начало для нашего романтически-греховного уик-энда. Я знала — мне еще многому придется научиться, чтобы поддерживать моногамные — я внутренне содрогнулась — отношения, не говоря уж о том, чтобы быть человеком. Но мне стало совершенно ясно, что такими темпами я не только не научусь водить машину, но и мой любимый мужчина выпроводит меня из своей жизни. И все из-за эгоизма, проявления моей бывшей демонической сущности.
Что ж, придется побороть собственный эгоизм. Мне это по силам.
Песня по радио закончилась, и пошла реклама — как избавиться от сорняков.
— Ты прав. Прости, — сказала я, надеясь, что в моем голосе звучит раскаяние. Но наверное, со стороны было скорее похоже на то, что у меня запор. Зарубка на память: научись извиняться убедительно. — Веди сам.
— Отлично.
Но он все еще кипел, и мне нужно было срочно принять меры к примирению. Если нельзя рукой, то оральный контакт уж точно исключался. Хм. Тыча в настройку радио, я поймала станцию, где пела Мадонна.
— Вот тебе, — сказала я, улыбаясь. — Сэр Мик!
Пол рассмеялся утробным смехом, который согрел мне сердце. Теперь я знала, что мир снова в полном порядке. На некоторое время.
Я планировала растянуть это «некоторое время» как можно дольше. Откидываясь на спинку пассажирского кресла, я дала себе клятву не гнать волну в этот уик-энд ни при каких обстоятельствах. Никаких жалоб. Никакого нытья. Мы с Полом чудесно проведем время. Любовь, секс, нежные взгляды — и прочь зло. Чем напоминать Полу о моем инфернальном прошлом, лучше навести его на мечты о нашем счастливом будущем. И никаких проблем.
Снаружи домик выглядел очень даже мирно. Он гордо возвышался в потоке солнечного света, который зажигал его бревенчатые стены теплым каштаново-коричневым цветом. Огромные окна обрамлялись веселенькими желтыми занавесками. Даже скат крыши казался милым и уютным, и вся постройка в целом обещала счастливый, гостеприимный кров. Пейзаж украшали цветы: веселые розовые, невинные белые, яркие красные. Дом отлично вписывался в ложбину среди гор, утыканных прекрасными могучими деревьями. Нет, решительно ничего зловещего.
Черт!..
По крайней мере дом стоял уединенно, что автоматически рождало некоторые сомнения. По мне, предчувствие было куда более сильным ощущением домашнего уюта, чем занавески, которые весело колыхал ветерок. Дуновение страха — идеальная приправа.