— Не могу утверждать, что мне хочется вновь увидеть весь этот ужас, но ведь убийства должны прекратиться.
— Мы все хотим этого.
— Ранения, которые они получили, заставят их на некоторое время затаиться. Поэтому сведения, которые я могу почерпнуть в своих видениях, становятся еще более важными, не так ли?
— Разумеется, хотя мне все это не очень нравится. — Он поморщился. — Но поскольку Магда и ее девушки, наверное, уже разнесли по всему городу, что я привез колдунью, чтобы спасти себя от виселицы, то попытаться стоит.
Морейн охнула в изумлении:
— Нет, ведь она не станет говорить такое! Она была у вас в услужении. Разве Магда может верить в то, что вы способны истязать женщин?
Торманд пожал плечами.
— Честно говоря, она никогда не испытывала ко мне особой приязни. Отказывалась оставаться в этом доме после наступления темноты, а за своими девушками присматривала, словно ожидала, что я в любой момент могу бросить их на пол и изнасиловать. С самого начала Магда дала понять, что считает меня развратником, которому суждено гореть в адском пламени.
— И вы позволили ей остаться?
— Она хорошая повариха, кроме того, содержала мой дом и мою одежду в порядке. Это единственное, что мне было нужно от этой женщины, и было совсем нетрудно сделать так, чтобы как можно реже сталкиваться с ней. Я здесь, чтобы представлять мой клан при дворе, и мне не нужно целый день болтаться дома. По крайней мере так было до сих пор.
— Я уверена, что все это скоро закончится, и домашняя работа мне совершенно не в тягость. — Она допила; свое вино и встала. — К ней я сейчас и должна вернуться, иначе сегодня вечером вы останетесь без ужина.
Торманд тоже поднялся, стараясь найти любой предлог, чтобы еще хоть ненадолго задержать девушку. Когда она все же направилась к двери, он осторожно взял ее за руку. От одного этого прикосновения горячая волна пробежала по всему его телу. Он никогда не скрывал, что падок на женщин и те удовольствия, которые сулили их объятия. Но сегодня он готов был биться об заклад, что даже самый благочестивый из мужчин вряд ли смог бы противиться тому огню и той страсти, которой обещала одарить его Морейн. Слабая дрожь, прошедшая по телу девушки и яркий румянец, проступивший на ее щеках, буквально прокричали Торманду, что и Морейн испытывает такой же прилив желания.
— Вы уверены, что еще раз сможете выдержать подобное испытание? — спросил он, решив, что безопаснее вернуться к прежней теме, чем сказать о том, что у него действительно на уме.
Несмотря на смятение, которое вызывала в нем эта женщина, Торманд прекрасно понимал, что если он откровенно скажет Морейн, что мечтает овладеть ею тотчас же, то она ни на секунду не задержится в его комнате.
— О да, я смогу это вынести, Я уже оправилась после того видения.
— Мне кажется, все-таки не совсем.
— Некоторые жестокие образы еще преследуют меня, но это не должно иметь значения. Эти двое намерены продолжать убивать, а значит, их необходимо остановить. В прошлый раз мне стало нехорошо, потому что я была слишком потрясена увиденным. По правде говоря, я просто не думала, что могу увидеть такой ужас, хотя знала, что заколка была найдена на месте убийства. Теперь я знаю, что меня ждет, и чувствую, что готова вынести этот кошмар. Я сделаю это, потому что могу увидеть что-то очень важное. Саймону не стоит беспокоиться обо мне. Ему нужно лишь выбрать время и сказать мне, когда нужно прикоснуться к этой отвратительной вещи.
— В таком случае я поговорю с ним об этом. — Он медленно обнял ее и привлек к себе, их тела почти соприкасались. — А теперь расскажи мне о своих снах, Морейн.
— Я вам уже сказала. Я не видела ни убийц, ни их планов.
Морейн произнесла эти слова почти шепотом и нисколько не удивилась этому: стоя почти вплотную к Торманду, невозможно было не то что думать, но и говорить внятно. Он коснулся губами ее виска, наслаждаясь ароматом ее нежной кожи.
— Скажите, Морейн, вы видите меня в своих снах? Вы мне снитесь, — прошептал, он, не дожидаясь ее ответа.
— Не знаю, с чего бы это.
«Спасайся, беги», — шептал ей голос из затуманенного желанием разума, но у нее не хватало воли повиноваться этому предупреждению. Она знала, что ей следует немедленно остановить его, чтобы он не покрывал ее лицо легкими как перышко поцелуями, каждый из которых усиливал огонь, разливающийся по ее жилам. Но вместо того чтобы отстраниться, как подсказывало ей чутье, она еще плотнее приникла к нему. Когда Торманд заключил ее в свои объятия, крепко прижав девушку к себе, Морейн, охваченная сладкой истомой, еле удержалась на вдруг ослабевших ногах. Этот человек являл собой огромную угрозу ее добродетели, безусловно, более серьезную, чем те, с которыми ей до сих пор доводилось сталкиваться. Впрочем, сейчас все это ей стало безразлично.
— А вы как думаете? — Он коснулся ее нежным поцелуем, стараясь не торопить девушку, несмотря на то, как его тело вопило о своем желании. — У тебя такие глаза, в которые хочется смотреть часами, пытаясь раскрыть все твои секреты и тайны. Ах, и эти губы! — Он легонько куснул ее за пухлую нижнюю губку. — Теплые, сладкие, медовые, они полны огня и нежны, как тончайший шелк. В моих сновидениях я часто ощущаю прикосновение этих губ к своей коже.
Точно так же, как она чувствовала тепло его губ на своих губах. Это доказывало, что они видят одни и те же сны, и Морейн должна была насторожиться, но тут он нежно куснул ее за мочку уха. Легкое прикосновение его зубов к ее чувствительной коже заставило Морейн еще теснее прильнуть к его сильному телу. Желание, которое она испытывала в своих снах, накрыло ее полностью, и сердце Морейн испуганно затрепетало. Но Торманд прижался губами к ее губам, и все ее страхи улетучились. Она приоткрыла рот, пропуская его язык и смакуя его вкус.
Торманд не удивился, услышав свой собственный стон. Вкус Морейн опьянял его, заставляя дрожать напрягшееся от возбуждения тело. Он готов был уложить ее прямо сейчас и сорвать одежду с ее соблазнительного тела. Ему хотелось испробовать на вкус каждый дюйм ее мягкой золотистой кожи и, утонув в ее девичьем аромате, не суметь выплыть из сладкого омута.
Было необычайно трудно держать в узде все усиливающееся желание. Слишком много было снов, которые наполняли его страстным томлением, возбуждали, но не давали удовлетворения. Однако, чувствуя в поцелуе Морейн привкус невинности, Торманд изо всех сил старался сохранить остатки самоконтроля. Даже то, как она прильнула к нему — немного неуверенно, словно испытывая себя, — говорило о том, что у нее никогда не было возлюбленного. Мысль, что именно он может стать первым, кто ответит на ее страсть, таким пламенем полыхнула по его жилам, что Торманд понял: нужно немного отступить, охладить пыл.
Неохотно прервав поцелуй, Торманд стал ласкать ее длинную изящную шею. Он медленно провел языком по быстро пульсирующей голубой жилке, несказанно радуясь, что видит доказательство того, что девушка желает его так же страстно, как и он ее. Сквозь пелену страсти, окутавшую его разум, проступило осознание того, что он никогда раньше не спал с девственницей.