— Это, должно быть, очень полезно, — заметил граф.
Лео вдруг погрустнел и тяжко вздохнул, чем немало удивил Джулиана.
— Да, полезно… Но с другой стороны, это словно проклятие. Мы ведь все лжем, разве нет? Я давно с этим смирился, и даже сознаю, что лгать порой необходимо. Я часто выполняю по заданию правительства кое-какие поручения, благодаря чему весьма преуспел в искусстве лжи. А в детстве, будучи худеньким, болезненным и некрасивым ребенком…
— Вы не могли быть некрасивым ребенком, сэр.
Лео кивнул, поблагодарив за комплимент, затем вновь заговорил:
— Во всяком случае, я часто болел. Что же касается внешности, то иногда случается и так, что человек с возрастом очень сильно меняется. А мои способности… Знаете, я еще в детстве научился определять, когда красота женщины является фальшивой, если можно так выразиться. То есть научился распознавать фальшь в словах красивых женщин.
— Таким даром хотели бы обладать многие мужчины, — со вздохом протянул Джулиан.
Во всяком случае, его самого такая способность избавила бы от множества неприятностей.
— Да, конечно, — с усмешкой кивнул Лео. — Хотя может случиться и так, что ты распознаешь ложь в словах женщины, превозносящей твои способности любовника.
Граф помрачнел и что-то пробурчал себе под нос. Лео же тем временем продолжал:
— Так вот, возвращаясь к нашему делу… Считаю, что ваша тетя и кузины в полной безопасности. Ведь ваш дядя никак не сможет стать графом, пока живы вы и Найджел. Скажите, титул и поместья могут перейти к сыновьям ваших сестер?
Джулиан отрицательно покачал головой:
— Нет, все наследуется только по мужской линии. И если мы с Найджелом умрем, не оставив детей, то титул перейдет к дяде и его потомкам. Но все дело в том, что у Артура нет сыновей, только дочери.
Лео кивнул и тут же заявил:
— Возможно, именно из-за этого он пожелает взять новую жену.
— Только в том случае, если захочет передать наследство сыну, — возразил граф. — А из этих бумаг следует, что его интересует лишь титул, ну и богатство, конечно же. И если вдруг случится так, что Артур действительно завладеет моими землями, я уверен: он постарается выжать из поместий все до последнего пенса. А тот, кто придет после него, почти ничего не получит.
— Не думайте об этом, милорд. Мы сделаем так, что ему ничего не достанется.
— Очень на это надеюсь, — пробормотал граф.
Немного подумав, он продолжил:
— Но как представить доказательства, что они с Беатрис пытались убить меня и моего сына? Дядя очень хитер и изворотлив. К тому же у него обширные связи. Правда, многие из его союзников являются жертвами…
— Да, знаю, — кивнул Лео. — Жертвами шантажа. Ваш дядя весьма в этом преуспел. Он раскрыл немало чужих секретов, и теперь многие влиятельные люди стали его невольными сообщниками. Некоторые документы я у него изъял, но кое для кого он по-прежнему представляет угрозу.
Джулиан с удивлением посмотрел на собеседника:
— Но как вы узнали, что он обладает такими секретами?
Лео негромко рассмеялся:
— Кажется, вы забыли, что я служу в министерстве иностранных дел. Так вот, по долгу службы мне часто приходится заниматься тем же самым — то есть раскрывать чужие секреты. И должен вам сообщить, что я кое-что узнал и про вашего дядю. Смею утверждать, что не весь его доход идет из ваших карманов. Мы подозреваем, что он продает секретную информацию американцам, а теперь еще предлагает услуги и французам.
Граф невольно сжал кулаки. Неужели имя запятнано предательством?! Какой позор! В их роду было немало пьянчуг, распутников, пиратов и прочих сомнительных личностей, но предателей не было никогда. Кенвуды всегда отличались преданностью Англии, и никто из них даже помыслить не мог о предательстве — так было на протяжении всей истории рода Кенвудов. Так неужели Артур Кенвуд… Джулиан не мог поверить, что дядя запятнал их родовое имя таким бесчестьем. Пристально взглянув на собеседника, он спросил:
— Вы в этом уверены?
Леопольд коротко кивнул.
— Настолько, насколько можно быть уверенным без твердых доказательств, достаточных для того, чтобы отправить его на виселицу. Да, таких доказательств у нас нет. Но в министерстве считают, что вполне можно повесить за другие преступления. Например — за ваше убийство…
— Я бы предпочел остаться в живых, — проворчал граф.
— Ох, простите… — Лео усмехнулся. — Я имел в виду несколько покушений на вашу жизнь. Этого вполне достаточно, чтобы повесить человека или выслать из страны. Но в министерстве полагают, что он заслуживает виселицы.
— Я тоже так считаю, — сказал Джулиан. — Если Артур останется в живых, я всю жизнь буду опасаться его козней.
— Согласен с вами, — кивнул Лео.
Граф немного помолчал, потом вдруг спросил:
— А может, мой дядя приложил руку и к тому, что мы потеряли Колонии?
— Нет, не думаю. — Лео покачал головой. — Мы бы никогда не победили в той войне, и многие из нас понимали это с самого начала. В той войне все было против нас — и трудности при переброске туда войск, и огромные просторы страны, и стойкость людей, сражавшихся с нами. Некоторые винят в поражении французов, но это преувеличение их роли. Да, они помогали повстанцам, но для победы их помощи было недостаточно. И лично я считаю, что такая точка зрения принижает заслугу колонистов — ведь они сражались за дело, в которое верили. Да, эту войну мы в любом случае проиграли бы. Я считал ее ошибкой с самого начала.
— По правде сказать, я тоже. Но это не означает, что на предательство моего дяди можно закрыть глаза.
— Разумеется, не означает, — сказал Лео и, внимательно посмотрев на графа, добавил: — Если вы опасаетесь скандала, то хочу вас успокоить. Государственная измена вашего дяди не обязательно должна стать достоянием гласности.
— Что ж, пусть и небольшое, но все-таки утешение, — со вздохом ответил Джулиан. — Скажите, многие ли знают, что Артур, возможно, предатель?
— Таких людей всего несколько. И им можно всецело доверять. А если проблема разрешится как-то иначе, то они уничтожат все документы, свидетельствующие о неблаговидных делишках вашего родственника. Так что в любом случае доброе имя Кенвудов не будет запятнано. Ведь ваш отец пользовался всеобщей любовью и уважением, как и ваш дед.
Джулиан молча кивнул и откинулся на подушки. Он чувствовал ужасную усталость, но знал, что на сей раз усталость вызвана вовсе не слабостью — такова была реакция на рассказ о предательстве Артура. Хотя Леопольд и сказал, что доказательств недостаточно для того, чтобы повесить Артура за измену, но ведь люди из министерства даже не обмолвились бы об этом деле, если бы не имели полной уверенности… Следовательно, они просто ждали, когда собранных свидетельств хватит для суда, на котором можно будет доказать виновность Артура Кенвуда.