— Как шантажировали? Чем именно? — спросил Эштон.
— Не знаю, на какой вопрос отвечать в первую очередь, — пробурчал Корнелл. — Мы следили за этим субъектом два дня и две ночи. Так вот, мистер Эрншоу, как выяснилось, либо не настолько благоразумен, чтобы скрывать свои пороки, либо так долго грешит, что уже утратил бдительность. Во-первых, он азартный игрок, но, увы, невезучий. Он задолжал очень крупную сумму. Но мне кажется, что главная беда не в этом. Дело в том, что он почти каждую ночь ходит в Доббин-Хаус.
Эштон едва не поперхнулся своим бренди. Всем было известно, что Доббин-Хаус пользовался очень дурной репутацией. Ходили слухи, что там клиентам предлагали детей, в том числе — симпатичных маленьких мальчиков. Однако власти не делали никаких попыток закрыть это заведение. Всего лишь несколько раз по инициативе блюстителей морали в заведении устраивались проверки, но они ничего не выявляли — бордель официально считался обычной гостиницей, в которой горничные за несколько лишних монет готовы были оказывать клиентам интимные услуги. Решено было, что все это мелочи, которые не стоили того, чтобы тратить на них время и средства, необходимые для судебного преследования. Но слухи не утихали. И люди этим слухам верили. И если бы клиентам Эрншоу стало известно, что он посещает Доббин-Хаус, то они тут же перешли бы к другому нотариусу. В результате он мог бы очень быстро лишиться практики. И вполне возможно, что ему грозила бы виселица, поскольку за содомию в некоторых случаях полагалась смертная казнь.
— Даже не верится… — пробормотал Эштон. — Мне кажется, что отец Пенелопы был очень неглупым человеком, хотя и не самым добропорядочным. Странно, что он нанял себе такого нотариуса. Неужели он ничего не знал о его пороках?
— Возможно, в то время, когда маркиз нанимал Эрншоу, последний не был замечен ни в чем предосудительном, — ответил Корнелл. — А потом маркиз просто забыл о своем нотариусе.
— А может, этот нотариус — сын того человека, с которым когда-то имел дело маркиз? — предположил Виктор. — Впрочем, сейчас нам в первую очередь следует подумать о том, как заставить его сказать нам всю правду о наследстве Пенелопы.
Брант откашлялся и проговорил:
— Главное, что мы уже точно знаем: этот человек злоупотребляет доверием своих клиентов в угоду собственным порокам. А узнать, ответит ли он на наши вопросы или нет, мы сможем только при встрече с ним.
Эштон утвердительно кивнул:
— Да, разумеется, только при встрече. Но прежде чем встречаться с нотариусом покойного маркиза, нам следует побольше узнать о самом маркизе и его финансовом положении. Тогда мы поймем, как надавить на этого Эрншоу. Кто-нибудь из вас имеет достаточные основания полагать, что маркиз был богат? Увы, из-за скандалов, связанных с именем моего отца, моя мать долгие годы не общалась со своими знакомыми. Она знает о маркизе лишь одно: он постоянно изменял своей жене. Но о том, что он, возможно, сорил деньгами, ей ничего не известно. Кстати, у его жены тоже имелось немалое состояние. Титул и закрепленные за титулом земли перешли к его племяннику. Кроме этого имущества у него была еще недвижимость плюс деньги.
— Именно это мы повсюду и слышали, — сказал Уитни. — Судя по всему, маркиз и впрямь задирал юбки всем подряд. Многие пожилые джентльмены в клубе готовы часами рассказывать о его похождениях, но при этом все они утверждают, что с деньгами он обращался очень аккуратно. Его даже называли прижимистым. И все, что не отчуждается с титулом, должно было перейти к его жене, а затем, что вполне логично, к дочери. Насколько я знаю, кое-что было отложено и для его сыновей. Судя по всему, он признал их своими детьми.
— Похоже, что в этой семье не принято прятать побочных детей, — сказал Эштон. — Может, я и не одобряю того, что вся забота о них свалена на Пенелопу, но они по крайней мере пытаются о них заботиться. Лишь очень немногие люди нашего круга делают для своих бастардов хотя бы это. Так в чем же состоят ваши хорошие новости?
— Согласись, и эта новость очень даже неплохая, — заметил Брант. — Правда, мы пока не знаем, удастся ли нам получить необходимую информацию от нотариуса, но все же… Но есть еще одна хорошая новость. Хотя наши инвестиции были сделаны совсем недавно, мы, похоже, получим прибыль гораздо раньше, чем рассчитывали. И прибыль эта обещает быть весьма приличной. Уже сейчас за груз, что должен доставить корабль, дают очень большие деньги.
— Тогда давайте молиться, чтобы корабль не затонул. В данный момент я мечтаю только об одном — поскорее расплатиться с долгами отца по векселям, которые держит у себя Чарлз. И если мне удастся расплатиться, то я буду свободен от Клариссы.
— Кстати о Клариссе… — Корнелл выпрямился. — Боюсь, что твоя невеста совсем не та милая девственница, какой притворяется. Может, она и холодна, но, очевидно, не прочь использовать свою прекрасную плоть для получения всевозможных выгод.
— Вы и за ней следили? — удивился Эштон.
Корнелл с улыбкой кивнул:
— За ней следил мой человек — Пилтон. Я не могу ни о чем сказать наверняка, поскольку Пилтон не видел самого процесса совокупления, но она провела большую часть прошедшей ночи у сэра Джеральда Таплоу. Поскольку же я сильно сомневаюсь в том, что речь тут идет о страсти или о любви, то подозреваю совсем иную причину… Может, хочешь, чтобы я выяснил, что это за причина?
— Выясни, если сможешь. Лишнее оружие в войне никогда не помешает. — Эштон ненадолго задумался. — Да, ты прав, едва ли Кларисса безумно влюблена в Джеральда Таплоу. Я просто не представляю, как она может любить кого-либо. Однако она очень честолюбива, и ей жизненно необходимо повсюду чувствовать себя королевой. К тому же она обожает роскошь и драгоценности. Возможно, Таплоу делает ей дорогие подарки. Хотя не исключаю, что есть какая-то другая причина… Но в любом случае мы должны узнать, что это за причина. Возможно, тогда мне будет проще избавиться от этой женщины.
— Ты ведь не намерен доводить дело до свадьбы, верно? — Корнелл улыбнулся и добавил: — Если бы ты все же решил на ней жениться, то сильно бы рисковал получить наследника, в котором не было бы ни капли твоей крови.
— Нет, я ни в коем случае не женюсь на ней, — заявил Эштон. — Я даже готов продать часть своего имущества, чтобы выбраться из этой ловушки. А потом придумаю, как возместить утрату, чтобы мои братья и сестры не пострадали.
— Если ты решишься продать что-то из своей собственности, я первый на очереди, — сказал Корнелл. — Поверь, я буду счастлив стать владельцем любого из твоих поместий.
— Тогда я тебе первому сообщу о своем окончательном решении. Хотя все же надеюсь, что до этого не дойдет. Я очень рассчитываю на наши инвестиции и верю, что они помогут мне выбраться из долгов, которые сейчас, однако, тянут меня ко дну. Мне хочется обеспечить всех моих братьев и сестер. Я хочу сделать то, что должен был сделать наш отец.
— Не беспокойся за нас, Эштон! — раздался голос с порога. — Мы сами что-нибудь придумаем. Ужасно неприятно будет сознавать, что ради нас ты связал свою жизнь с женщиной, которая тебе совсем не по душе.