— Значит, тут вы прячетесь? Клариссе это не понравится.
— Я не прячусь. Я всего лишь пришел сюда с визитом, — заявил Эштон. — Могу я узнать причину вашего появления здесь, милорд? Или вы просто за мной шпионите?
Эштон пристально смотрел на Чарлза. Очевидно, дамы находили его привлекательным. Он был высок, мускулист, обладал густыми светлыми волосами и ясными голубыми глазами. И был так же вероломен и лжив, как Кларисса.
— Шпионить за вами? — Хаттон-Мур улыбнулся. — Зачем мне это? Я всего лишь хотел поговорить кое о чем с моей сестрой. Сводной сестрой, если быть точным. Отец удочерил девчонку, но это же не делает ее моей настоящей сестрой, верно? Имя леди — Пенелопа Уэрлок вам ни о чем не говорит? Она проводит тут много времени. Я позволял ей заниматься благотворительностью в свое удовольствие, но она никогда не исчезала дольше чем на неделю. Вначале я подумал, что она не возвращается из-за того, что повздорила с Клариссой, но если вспомнить, сколько раз они ссорились до этого, то столь долгое отсутствие мне кажется странным. До сих пор она всегда возвращалась…
— А может, ей просто надоело спать на чердаке? — Эштон улыбнулся и внимательно взглянул на собеседника.
— Наши семейные проблемы вас не касаются, — отрезал Чарлз. — Так вот: как я сказал, Пенелопа уже больше недели не возвращается. И я встревожился еще больше, когда узнал, что на какую-то женщину в парке, что неподалеку от моего дома, было совершено нападение. Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке.
Эштон покосился на Гектора, и тот едва заметно кивнул. Ясно было, что Чарлз бессовестно лжет. Визитер желал убедиться в том, что Пенелопа мертва. И для того чтобы забрать все то, что по праву принадлежало Пенелопе, ему необходимо было предъявить властям тело покойной. Эштону очень хотелось вышвырнуть негодяя за дверь, но он подавил это желание. И не только потому, что в руках у Чарлза находились долговые расписки его отца. Чарлз являлся опекуном Пенелопы. До тех пор пока она не выйдет замуж, не достигнет совершеннолетия или не будет вверена заботам другого опекуна — из числа ее кровных родственников, — закон был на стороне Чарлза. К тому же не следовало возбуждать у него подозрения. Чарлз чрезвычайно опасен, и не было ни малейших сомнений в том, что он ни перед чем не остановится, пока не избавится от Пенелопы.
— Она нездорова, — сказал виконт, хотя прекрасно знал, что этими словами ему не удастся удержать Чарлза.
— А… понятно. Весьма подозрительно и то, что вы также отсутствовали все это время. Могу ли я сделать вывод, что именно вы ухаживали за моей подопечной?
— Не говорите глупости, милорд, — сказала, выходя из гостиной, тетя Онора. Алекс вышел следом за ней. — Какой мужчина способен ухаживать за больными? Эта честь досталась мне и леди Радмур. — Она посмотрела на Эштона: — Возможно, тебе следует отвести лорда Чарлза к его подопечной, дорогой. Ее еще нельзя перевозить, но он должен увидеть, что о ней хорошо заботятся. Это его успокоит.
Несколько удивленный тем, как храбро осадила визитера его тихая и робкая тетушка, виконт кивнул и стал подниматься по лестнице. Обернувшись, он небрежным взмахом руки дал понять Чарлзу, чтобы тот следовал за ним. Через некоторое время Эштон снова обернулся и увидел именно то, что ожидал увидеть. Походка Чарлза казалась немного странноватой — так обычно ходят мужчины, получившие травму в интимном месте. Эштон испытывал сильнейшее искушение сказать про собаку, но сдержался. Он очень надеялся, что встреча со сводным братом не ухудшит состояния Пенелопы. Конечно, Эштон не знал во всех подробностях, что довелось пережить Пенелопе, пока она жила под одной крышей с Чарлзом и Клариссой, но он точно знал, что никакой привязанности к сводным брату и сестре она не испытывала. Услышав на соседней лестнице топот детских ног, Эштон с облегчением вздохнул. Было ясно: Пенелопу заблаговременно предупредят о том, что к ней пожаловал гость.
— Это Чарлз, — сообщил Пол, влетев в спальню. — Он нас нашел.
Пенелопа подозревала, что сводный брат уже давно знал о существовании этого дома, но сейчас не было времени переживать из-за этого.
— Быстрее спрячьте это под кровать, — сказала она мальчику, закрыв шкатулку с материнскими драгоценностями.
Пенелопа со вздохом откинулась на подушки, которые заботливо подложила ей под спину леди Мэри. Она боялась, что виконтесса оставит ее наедине со сводным братом, и очень удивилась, заметив, что мать Эштона вовсе не собиралась выходить из комнаты. Более того, леди Мэри придвинула свой стул ближе к кровати и взяла ее за руку. Похоже, эта женщина намеревалась показать Чарлзу, что они вместе выступают против него. Пенелопа уже хотела сказать виконтессе, что та подвергает себя серьезной опасности, но в этот момент дверь открылась и в комнату вошел Эштон. А за спиной у него стоял Чарлз. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы почувствовать к леди Мэри благодарность за поддержку. Однако немного удивляло то обстоятельство, что призрак миссис Петтибоун тотчас же переместился ближе к кровати и повернулся к Чарлзу лицом. Пенелопе это показалось даже забавным. Но от приятного удивления не осталось и следа, когда она заглянула в холодные как лед глаза сводного брата.
Впрочем, Чарлз был сама любезность. Изображая заботу и участие, он долго расспрашивал ее обо всем, что с ней произошло. А его заявление о том, что негодяя, который стрелял в нее, необходимо поймать и примерно наказать, было сделано тоном самого искреннего возмущения. Он даже обменялся любезностями с леди Мэри. И все это время из-под кровати доносилось тихое рычание. Но Пенелопа не стала сдерживать песика — она с напряжением ждала, когда Чарлз наконец-то скажет о цели своего визита. Было совершенно очевидно: он пришел вовсе не для того, чтобы проведать ее и расспросить о здоровье. И она не ошиблась. В очередной раз улыбнувшись ей, Чарлз проговорил:
— Ты должна поблагодарить Радмуров за их любезную помощь, дорогая. Я уже их поблагодарил. А затем ты оденешься, и я заберу тебя домой.
— Нет, лорд Хаттон-Мур, — решительно заявила леди Мэри. — Пенелопа никуда не пойдет. Она едва оправилась от лихорадки, и ей сейчас ни в коем случае нельзя вставать с постели, иначе все наши усилия пойдут прахом. Еще одного приступа она не выдержит. И я полагаю, вы поступили бы мудро, оставив ее здесь до тех пор, пока доктор не позволит ей вставать. Вы ведь не хотите, чтобы она умерла, не так ли?
Пенелопа заметила, как дернулся нерв на щеке Чарлза. Он старался сдержать свой гнев, хотя и не привык, чтобы ему возражали. Однако в данной ситуации он ничего не мог поделать. И дело не только в том, что леди Мэри была права. Прежде всего виконтесса занимала гораздо более высокое положение в обществе. И спорить с ней было бы равносильно самоубийству для человека, стремившегося продвинуться. Чарлз даже не мог пригрозить ей, сообщив о находящихся в его распоряжении долговых расписках ее мужа, поскольку он уже применил эту тактику в отношении Эштона. Он прекрасно понимал, что леди Мэри известно об этом обстоятельстве и что это ее не остановит. Конечно, он мог бы попытаться ее урезонить, упомянув о векселях, но такое поведение считалось очень дурным тоном и Чарлз опасался, что об этом его поступке стало бы известно в обществе.