Хартли вздохнул и медленно кивнул.
— Мне не хотелось встречаться с ними просто потому, что у меня это вызывало крайнее раздражение. Но, думаю, пора перестать считаться с их положением в обществе или в правительстве. Гибнут хорошие люди, наши секреты передаются врагам, и все это из-за дамы, которую светские люди принимают в своих домах. Только Богу известно, что она нашла в этих домах, что стащила, что передала своим соотечественникам. Даже если нам не удастся собрать достаточно улик, чтобы повесить ее, думаю, пришло время закрыть перед ней все двери и лишить ее возможности продолжать свою игру.
— Попробуем разоружить ее таким образом, — пробормотал Джиффорд.
— Точно, — согласился Хартли. — Разоружить и разбить щиты, за которыми она скрывается, один за другим.
— Делать это нужно медленно, — заметил Яго и улыбнулся, когда все трое взглянули на него. — Если делать это медленно, то она не сразу заметит, что происходит, потом ей станет не по себе, а потом будет поздно что-нибудь предпринимать. Если резко отсечь ее от общества, то люди прислушаются к ней, если она начнет плакаться. Медленное разрушение ее связей с обществом заставит людей поверить, будто она сама в этом виновата, и ее жалобы на клевету, или что там она еще придумает, многие оставят без внимания.
— Вы уверены, что не работаете на правительство? — спросил Олдус, прерывая молчание, в которое погрузились все трое специалистов по интригам.
Яго засмеялся:
— Уверен, но меня всегда увлекала стратегия. Искренность и отвага завоюют вам славу, о таких поют песни. Незаметная, спокойная и медленная работа завоюет вам не так много признательности, но она чаще всего действует. Однако это сделает Клодетту еще опаснее.
— Мы к этому подготовимся, — сказал Хартли с уверенностью, которую не совсем разделял. Клодетта долгое время дурачила их, и он не мог недооценивать ее способностей к этой игре.
— Милорды, — обратилась к ним Кейт, входя в комнату и делая реверанс, — думаю, вам будет интересно узнать о самочувствии леди Алтеи?
— Конечно, — ответил Яго. — Можешь говорить открыто, Кейт. Как там моя племянница?
— Кости целы. Некоторое время понадобится, чтобы зажили ушибы и ссадины. Ребра ей перевязали, но переломов нет. Я положила холодную примочку на ее бедное лицо, так что, надеюсь, опухоль будет не слишком страшная. Да и моя мазь поможет. Но с кровати ей нельзя вставать не меньше трех дней, да и потом нужно будет соблюдать осторожность.
— Спасибо, Кейт, — сказал Яго.
— Если хотите поблагодарить меня, милорд, так найдите того ублюдка, который сделал это с моей госпожой, и отрежьте ему руки, а потом подвесьте его за ноги, пока он не истечет кровью. А потом отыщите эту злобную шлюху…
Яго взял ее за руку и вывел из комнаты прежде, чем она закончила фразу.
— Я запомню твои пожелания, Кейт. Почему бы тебе не пойти в кухню и не посмотреть, какой вкусный бульон ты сможешь приготовить для Алтеи, чтобы она быстрее выздоровела?
— Да, я так и сделаю, только уж вы накажите эту ядовитую тварь так, как она того заслуживает, хоть она и женщина.
Закрыв за Кейт дверь, Яго посмотрел на джентльменов и пожал плечами:
— Кейт любит Алтею, и тому, кто ее обидит, придется плохо.
— Мне тоже хочется отрезать ей руки и повесить, как скотину, — проворчал Джиффорд, и остальные засмеялись.
Хартли тоже смеялся вместе со всеми. На этот раз для Алтеи все закончилось хорошо. И теперь у них есть четкий план, как сделать так, чтобы не было другого раза.
— Вам еще слишком рано вставать с постели.
Алтея удивленно заморгала, увидев Хартли, входящего в ее гостиную. За последнюю неделю, пока она выздоравливала после побоев, он стал постоянным гостем в их доме. Он направился прямо к столику с напитками и сам налил себе прекрасного бренди Яго, и это означало, что он начал чувствовать себя здесь как дома. Поскольку никто не объявил о его приходе и даже не спросил, дома ли она, было очевидно, что слуги тоже видели в нем почти члена семьи.
Это порадовало ее и в то же время вызвало неловкость. Ей нравилось, что он так тесно познакомился с ней и Яго, но ей не хотелось, чтобы их отношения перешли в дружбу. Алтее не хотелось, чтобы Хартли думал о ней как о сестре.
— Привет, — сказала она. — Рада видеть вас.
Хартли сел рядом с ней, глотнул бренди, который Яго всегда держал под рукой, и насладился легким жжением, когда бренди потекло по горлу. Во время своих многочисленных визитов к Алтее Хартли обнаружил, что она может быть дерзкой, юмор у нее резкий, но не обидный и не жестокий. Слишком многие дамы, которых он знал, считали недобрые высказывания о других проявлением юмора или остроумия, Хартли сомневался, чтобы Алтея вообще когда-нибудь говорила что-нибудь недоброе или жестокое о других. И сплетничать она не любила. Это было еще одно качество, которое он одобрял в ней. Слишком мало людей в светском обществе понимают разницу между сплетней и новостями. Работа на правительство заставляла его внимательно прислушиваться к сплетням, слухам и непристойному шепоту, но ему это никогда не нравилось.
Настала пора заинтересоваться дамой не только из-за того, что она может дать ему в постели, подумал Хартли. Ему нужен наследник, а без жены он его не обретет. Когда слово «женитьба» впервые тихо вошло в его мозг, Хартли вздрогнул от ужаса и поспешно отверг его, он даже сделал тщетную попытку отстраниться от Алтеи, как будто она виновата в его мыслях.
Но эта мысль не исчезала. Для человека его положения брак — шаг необходимый, Алтея была первой женщиной, о которой он подумал в таком смысле, единственной, которую он видел своей женой. Она была страстной, верной и, главное, надежной. Ему было хорошо с ней и тогда, когда он не вожделел ее. Такой разговор может подождать. Сейчас еще слишком рано. А теперь ему нужно немного поухаживать за ней. Видения, кровожадные подонки, предатели и холодная злобная интриганка, с которыми пришлось иметь дело, не оставили времени на ухаживания.
— Прошу прощения за внезапное вторжение, — сказал он, обнимая ее за плечи. Ему понравилось, как она приняла его слабое объятие, без всякого намека на стыдливость. — День был длинный и утомительный. Но вы выглядите гораздо лучше.
Царапины, портившие ее прелестное лицо, зажили настолько, что их уже можно было скрыть под слабым слоем пудры. Всякий раз, глядя на ее раны, у него появлялось жгучее желание поймать обидчика и закопать его в землю. Каждый стон или вздох от боли, который вырывался из ее губ, разжигал гнев, горевший в Хартли. Он даже признался себе: прав Яго, говоря, что, избив этого человека до смерти, он будет спать сном праведника.
Ребра и нижняя челюсть уже не болели, Алтея могла свободно двигаться и говорить. Сначала Хартли противился тому, чтобы она оставалась на попечении Кейт, но теперь ему стало ясно — вера Вонов в целительское искусство своей служанки оправдалась. Здоровье Алтеи поправляется, исчезают следы побоев, но не исчезает его гнев. И пока он не отплатит за нанесенные Алтее побои, гнев не утихнет.