Руари привлек ее к себе и сказал:
— Моя дорогая Сорча, я иногда думаю, что ты понимаешь гораздо больше, чем тебе следует понимать. И все же я спросил тебя об этом, хотя мне ужасно хотелось придержать язык и обнять тебя покрепче. Но ты должна учесть следующее. После того как все произойдет, ничего нельзя будет изменить. И я не хочу потом увидеть перед собой разъяренную Сорчу Хей или ее родственников, заставляющих меня исполнить клятвы, которые я не давал. Я не хочу всего этого…
— Да, я понимаю. Ты боишься оказаться в ловушке, стать заложником ситуации, из которой тебя не вызволит никакой выкуп, — ответила Сорча, чуть нахмурившись. Ей было оскорбительно слышать размышления Руари о том, что она может заставить его жениться на ней. Желание, толкнувшее ее закрыть задвижку на двери, начало угасать, уступая место раздражению.
Тут Руари вдруг взглянул на нее, прищурившись, и Сорча поняла, что он уловил перемену в ее настроении.
— Нет, я не верю, что ты способна на такие уловки, — сказал он, обнимая ее еще крепче. — И мне кажется, что мы уже достаточно поговорили.
— Более чем достаточно…
Руари улыбнулся, и Сорча почувствовала, как сердце подпрыгнуло у нее в груди. Когда на его лице появлялась такая вот улыбка, он становился неотразим. И в такие моменты ей было не так уж трудно поверить, что их влечение друг к другу не имеет ничего общего с теми препятствиями, которые их разделяли. Она отчаянно хотела, чтобы это было именно так. Хотя у нее почти не было надежды на то, что его страсть сможет когда-нибудь превратиться в настоящую любовь, Сорча хотела, чтобы это чувство, если оно все-таки появится, возникло само по себе и было искренним. Она не желала, чтобы оно было омрачено подозрениями или обидой.
Руари принялся раздевать ее, то и дело нежно целуя. Оставшись в одной сорочке, Сорча покраснела. И ей вдруг пришло в голову, что следовало бы надеть на себя побольше, когда она отправилась в погоню за узниками. Тогда Руари пришлось бы дольше ее раздевать, и за это время ее страсть разгорелась бы с такой силой, что в ее пламени сгорели бы последние остатки стыдливости.
Он заглянул ей в глаза и проговорил:
— Тебе очень идет румянец.
— Я сгораю от стыда, — прошептала она, потупившись.
Руари провёл ладонями по ее плечам, затем принялся осторожно поднимать подол ее сорочки.
— Нет, дорогая, я хочу, чтобы ты сгорала совсем от других чувств.
Сорча не смогла ничего ответить, потому что в тот же миг он впился в ее губы поцелуем. И этот страстный и требовательный поцелуй так воспламенил ее, что она даже не заметила, как Руари снял с нее сорочку. Когда же их тела снова соприкоснулись, Сорча вздрогнула, почувствовав, как ей передается жар его обнаженной груди. Она тихонько застонала и закрыла глаза. Почувствовав, что Руари пристально смотрит на нее, Сорча медленно открыла глаза и инстинктивно попыталась прикрыть свою наготу покрывалом. Но Руари тут же остановил ее и сказал:
— Ты думаешь, мы будем предаваться любви в темноте, с закрытыми глазами? — Он принялся целовать ее груди.
Сорча судорожно сглотнула.
— Нет, но я не думала, что только я одна буду совсем без одежды. — Она вдруг поняла, что ее голос стал таким же хрипловатым, как и голос Руари.
Он усмехнулся и, стремительно приподнявшись, одним резким движением стащил с себя штаны. От вида его возбужденной плоти Сорче стало немного не по себе, но все же она не могла не признать, что у него необыкновенно красивое тело. Конечно, она и раньше видела его обнаженным, но тогда его тело было покрыто ранами и ссадинами. К тому же он нуждался в помощи, и у нее не было времени разглядывать его и любоваться им. Но сейчас она смотрела на него с восхищением, наслаждалась видом обнаженного Руари. Протянув к нему дрожащую руку, Сорча провела пальцами по шраму на его животе.
— Боюсь, вид пока еще не очень привлекательный, — заметил Руари.
— Совсем наоборот, — ответила она с улыбкой, Руари улыбнулся ей в ответ.
В следующее мгновение он опустился на нее, прижав к кровати. Сорча задрожала и тут же почувствовала, что Руари тоже дрожит. Тут он поцеловал ее груди, а затем принялся легонько теребить пальцами ее затвердевшие соски. Сорча невольно застонала и впилась ногтями в его широкие плечи. Когда же Руари прижался губами к ее губам, она с готовностью ответила на его поцелуй, и сейчас ей хотелось, чтобы он длился бесконечно.
А когда их поцелуй наконец прервался, оба дышали часто и прерывисто — словно после бега.
Руари вновь стал покрывать поцелуями ее груди, и Сорча тихонько застонала, наслаждаясь его ласками. Потом он вдруг провел языком по ее соску и стал осторожно покусывать его. Из горла Сорчи вырвался стон, и в тот же миг последние остатки здравомыслия покинули ее — она забыла обо всем на свете, и сейчас для нее существовали только руки и губы Руари, только те чудесные ощущения, которые он дарил ей своими ласками.
Внезапно рука Руари скользнула меж ее ног, и Сорча содрогнулась всем телом от этого интимного прикосновения. Она инстинктивно раздвинула ноги и тут же почувствовала, как он стал покрывать поцелуями ее бедра и живот. Когда же губы Руари коснулись ее лона, она громко вскрикнула и по телу ее прокатилась дрожь. В эти мгновения ей казалось, что она вот-вот умрет, не выдержав сладостной пытки.
Целуя ее и лаская, Руари что-то бормотал хрипловатым голосом, но Сорча, то и дело стонавшая, не понимала его слов. Впрочем, ей и не требовалось понимать — она улавливала в его интонациях восторг и восхищение, и этого было вполне достаточно, чтобы она, расхрабрившись, протянула к Руари руки, чтобы вернуть ему хотя бы часть ласк. И он, тотчас же отреагировав на ее ласки, громко застонал, после чего прошептал с дрожью в голосе:
— О Святая Мария, в тебе даже больше огня, чем я думал.
— Ах, Руари, похоже, я вспыхну прямо сейчас, и от меня останется только горстка пепла на постели.
Взяв в ладони его лицо, Сорча поцеловала его в губы, и он ответил на ее поцелуй с такой же страстью. Потом, задыхаясь, пробормотал:
— Только не надо сгорать сейчас, мое сокровище. Я хочу, чтобы этот огонь помог нам слиться воедино и чтобы ты совсем не почувствовала боли.
— Я знаю, что мне, возможно, будет немного больно, — прошептала в ответ Сорча. — Но не беспокойся, я не испугаюсь в последний момент и не отступлю.
Сорча сомневалась, что у нее хватило бы сил отступить, даже если бы боль оказалась очень сильной. Она чувствовала, что тело ее требовало соития. И она твердо решила, что теперь уже ни за что не откажется от близости с этим мужчиной.
— Я рад, что ты так решила, дорогая. — Он опалил ее груди своим дыханием. — Потому что сейчас, клянусь страданиями Христовыми, я уже не сумел бы остановиться, даже если бы ты потребовала этого.
Руари снова ее поцеловал, а потом вдруг немного приподнялся, и Сорча поняла, что сейчас он войдет в нее. Она обхватила его ногами и, заглянув ему в лицо, увидела, что глаза его закрыты, а лоб покрылся испариной. Внезапно тело ее пронзила острая боль, на мгновение погасившая пылавшую в ней страсть. Тихонько вскрикнув, Сорча крепко вцепилась в широкие плечи Руари. Он тотчас же замер в ожидании, когда она привыкнет к новому ощущению их единства.