Теперь все поняли, как она намеревалась ускользнуть из замка.
Эмил мгновенно оправилась от удара, который сотряс ее в момент приземления на спину Элфкинга, и схватилась за поводья. То, что конь был без седла, мало ее волновало. Она всегда предпочитала ездить именно таким образом. Возбуждение пронзило ее подобно порыву свежего ветра: свобода была так близко, что она уже начала ощущать ее сладкий вкус!
— Закройте ворота! Черт бы вас всех побрал, болваны!
Подайте мне лошадь! Да не трудитесь ее седлать! Девка будет сидеть у Менгусов за столом раньше, чем вы успеете затянуть подпругу!
Если бы Эмил не была столь напугана, она бы от души посмеялась над одураченным Парланом, над командами, которые тот отдавал своим людям, и поспешностью, с которой те кидались их выполнять. Но она поняла главное: то, что любому показалось бы страшной суматохой, на самом деле таковой не являлось.
Просто люди Парлана очень спешили — спешили помешать ей достичь заветной цели. Воплем, который, пожалуй, перекрыл бы любой воинский клич, она послала Элфкинга в сторону ворот, створки которых уже начали закрываться.
Люди бросались врассыпную от бешено мчавшегося жеребца, но когда всадница достигла ворот, выяснилось, что те, кто пытался их закрыть, выполнили свои обязанности на совесть. Створки почти сомкнулись, и наездница, натянув поводья, подалась назад, чтобы стража у ворот испытала па себе крепость копыт жеребца. Это подействовало — челядь Парлана бросилась кто куда, и Эмил наконец удалось вырваться из замкового дворика на простор сквозь узкий проем.
Но задержка сбила Элфкинга с ритма, и девушка заволновалась, что потеря скорости может дорого ей обойтись: за спиной слышались звуки погони.
Хотя Парлан и обругал на чем свет стоит своих людей, следивших за воротами, он не мог ставить им в вину страх перед белым жеребцом. По крайней мере им хватило ума сразу же после прорыва Эмил снова открыть ворота, чтобы выпустить из замка погоню. Жеребец Парлана почти не задержал бег по этой причине. Рейвен — так звали коня Парлана — был в отличие от Элфкинга вороной масти, с белыми отметинами у ноздрей и у задней левой ноги. Было общеизвестно, что трудно найти коня, такого же резвого, как Рейвен, но Парлан сразу понял, что у него почти нет шансов догнать Элфкинга, — тот, имея на спине почти невесомый груз, не скакал, а летел, едва касаясь копытами земли. Глядя на бег мелочно-белого жеребца, Парлан испытал еще большее искушение завладеть Элфкингом.
Преследуя беглянку, Парлан невольно подумал, что между конем и его хозяйкой существовала некая внутренняя связь, что облегчало их усилия. Слившись с конем в одно целое, девушка продолжала уверенно скакать на несколько корпусов впереди Рейвена, полотнище ее волос вызывающе полоскалось перед носом Парлана. Да, в этом единении человека и лошади было нечто мистическое, и лэрд решил, что имя Элфкинг — Король Эльфов — отлично подходит для жеребца.
Примерно о том же думали Малколм и Лаган, которые на почтительном расстоянии следовали за лэрдом с небольшой группой челяди. Они поднялись на небольшой холм и видели теперь, как их хозяин мчится за девушкой по долине.
Черный жеребец с крупным темноволосым мужчиной на спине, мчавшийся за белоснежным конем с крохотной фигуркой девушки, — эта картина вызвала в душах суровых людей множество самых разных чувств. Своеобразное состязание двух великолепных животных заставило их затаить дыхание.
Было ясно, что лошадям Лагана и Малколма не приходилось равняться ни с Элфкингом, ни с Рейвеном.
— Нам их ни за что не догнать!
— Точно. Но нам, Малколм, хочешь не хочешь, надо следовать за лэрдом. Кто знает, может быть, Парлану потребуется наша помощь, чтобы поймать ее? Кроме того, с его стороны было бы неразумно удаляться в одиночестве за пределы собственных владений.
Малколм последовал за Лаганом, который возглавил группу сторонников Парлана, при этом, однако, прошептав себе под нос:
— Не хотел бы я попасть под горячую руку лэрда, если он проиграет эти скачки.
Парлан собирался эти скачки выиграть, хотя и отдавал себе отчет, что это, возможно, самое трудное состязание в его жизни. Несмотря на то что беглянка имела очевидное преимущество, нельзя было сказать, чтобы она использовала его в полной мере. Конечно, местность была для нее незнакомой, что затрудняло скачку. Парлан понимал это и с мрачной целеустремленностью следовал за девушкой в ожидании, что она неминуемо совершит ошибку.
Эмил осознавала выгоды и недостатки своего положения. К примеру, подвернувшаяся на пути кочка мгновенно съедала несколько ярдов пространства, отделявшего ее от преследователя, поскольку тому удавалось успешно миновать препятствие. К тому же было достаточно лишь взглянуть на Парлана, чтобы лишиться спокойствия. На своем черном жеребце он напоминал мчавшегося за ней по пятам если не самого сатану, то одного из его присных. Созданию этого образа в немалой степени способствовали сплетни и слухи, окружавшие Черного Парлана.
Но не скорость, с которой они мчались, не знание — а вернее, незнание рельефа местности, по которой они скакали, завершили бешеную гонку. Причиной этому послужило обстоятельство настолько незначительное, что Эмил решила, будто так распорядилась сама судьба. Легкий сбой в аллюре Элфкинга показал девушке, что ее дело проиграно. Конь, несомненно, продолжал бы скакать до тех пор, пока у него не разорвалось бы сердце, но хозяйка никогда бы не потребовала от него подобного. Не могла она и обречь Элфкинга на увечье, после которого жеребца ожидала бы верная смерть. Не было в ее жизни ни единой стоящей причины, из-за которой она согласилась бы принести в жертву своего любимца. Рыдая от охватившего ее чувства острой тоски, Эмил остановила коня, спрыгнула на землю и пригнулась к копытам жеребца, чтобы выяснить, что случилось.
Скакавший следом Парлан сразу заметил, что белый жеребец сбился с ноги. Он выругался, потому что не сомневался — девушка продолжит гонку даже на покалеченной лошади, после чего вряд ли удастся излечить ногу коня. Так что лэрд никак не ожидал, что девушка остановит Элфкинга, и промчался мимо. Когда он понял свою ошибку и повернул коня назад, беглянка сидела на земле и, зажав в руке какой-то предмет, во все глаза смотрела на него. Парлан соскочил с лошади и тихо подошел к ней. Жеребец, судя по всему, почти не пострадал.
— Камешек, — тихо сказала она, вытягивая руку. — Мне надо было подумать об этом.
— Надо было, ну и что из того? — бросил он и сделал знак подъехавшим следом людям своего клана заняться жеребцом и не подпускать его к хозяйке.
— Это твоя вина! — воскликнула она, вскакивая на ноги и швыряя камень в лицо Парлану.
Камешек ударил в щеку Черного Парлана, заставив его поморщиться.
— Ты что, сошла с ума? Какое, к черту, я имею к этому отношение?
Эмил была слишком возбуждена и раздосадована происшедшим, чтобы отдавать себе отчет в том, на кого она повышает голос.