— Какой он сегодня чинный и спокойный! — воскликнула Бетси, поглаживая его. — Обычно, когда мы играем в карты и не замечаем его, он вытворяет бог знает что. Последний раз он вырвал у меня из рук все карты. Помнишь, Бастер?
— Гав, — негромко гавкнул Бастер. Он уже чувствовал себя виноватым.
Ларри почесал ему шею, но Бастер не вскочил и не начал прыгать, как обычно, а послушно позволял себя почесывать. Ларри поглядел на него повнимательнее.
— А почему ты не виляешь хвостом? — спросил он. — Послушайте, что-то Бастер притих! Бастер, старина, что с тобой?
Но хвост Бастера даже не дернулся, и Бетси посмотрела на него с тревогой.
— Наверное, он заболел. Бастер! Умник ты наш! Встань и повиляй хвостом!
Бастер удрученно встал, опустил голову и поджал хвост. Друзья столпились вокруг, гладили его и ласкали, почесывали и утешали.
— Может быть, отвести его к ветеринару? — предложила Бетси. — Фатти, по-твоему, он заболел?
— Сейчас проверим с помощью его любимой галеты. — Фатти повернулся к столу и сразу увидел пустую тарелку. — Бастер! Обжора! Как ты смеешь вести себя так невоспитанно, когда я беру тебя в гости? Мне стыдно за тебя. Марш в угол!
— Ну что он такого сделал? — воскликнула Бетси, когда бедняга Бастер ушел в угол и сел там мордой к стене.
— Сожрал все свои галеты, пока мы на него не смотрели, — ответил Фатти. — И ведь даже не хрустнул ни одной! Ты плохая собака, Бастер. Нет, Бетси, не подходи к нему, а лучше посмотри на блюдо рядом с его тарелкой. Похоже, что Бастер облизал вон ту трубочку.
— Ну, все-таки лучше, что он провинился и не болен, — сказала Бетси, решив про себя поделиться с Бастером трубочкой во время чая. — Ах, Бастер, как ты мог!
Бастер грустно заскулил и опустил голову еще ниже.
— Не обращайте на него внимания, — вмешался Фатти. — Еще одно слово — и он зальется слезами.
— Пустяки. Он их все слижет, — возразила Бетси. — Вообще-то удобно быть собакой: если опрокинешь тарелку, так все сам и подлижешь.
— Не называйте Бастера по имени, — решительно сказал Фатти. — Он наказан. Дайте-ка мне колоду. Мой черед сдавать?
Бастер просидел в углу, пока они пили чай. Бетси капнула на чистую скатерть клубничным джемом.
— Возьми тряпочку и вытри, — сказал Пип, — у тебя всегда так, Бетси.
— Я собачка и сейчас все вылижу, — ответила Бетси, что и проделала под общий смех.
Друзья совсем развеселились, и под конец Пип так расхохотался, что свалился со стула, опрокинув на себя тарелку с нарезанным кексом.
Отворилась дверь, и в нее заглянула миссис Хилтон.
— Что за шум? — спросила она. — Кто-нибудь ушибся? Пип! Почему ты лежишь на полу весь в кексах? Будь так добр, встань, ведь ты же хозяин!
— Хозяйствуй, Пип, — сказала Бетси. Пип снова захохотал, а Бастер потихоньку выбрался из угла, поглядывая на ломтики кекса.
— Нет, Бастер, пол чистый, и мы сами их съедим. Но спасибо за предложенную помощь, — сказал Пип. — Мама ушла? Нет, я правда должен хозяйничать. Может, не станем отсылать Бастера в угол? По-моему, он успел раскаяться.
К большой радости Бастера, ему разрешили присоединиться к обществу, и от восторга он принялся бегать вокруг стола, облизывая всех где только мог.
Время летело незаметно, и Фатти, случайно взглянув на настенные часы, даже присвистнул:
— Ого! Почти семь. А вы ведь ужинаете в семь?
— Ага. А нам еще надо умыться и привести себя в порядок, — ответил Пип, вскакивая. — Простите, что выгоняю вас, но ведь вы знаете наши порядки — пунктуальность и еще раз пунктуальность. Того и гляди, позвонят в гонг. Ну, провожать до дверей вас не требуется.
Фатти, Ларри, Дэйзи и Бастер тихонько спустились и вышли через боковую дверь. Уже темнело.
— А жаль, что мы не расследуем никакой тайны, — заметил Ларри, зажигая велосипедный фонарик. — Что-то я соскучился. Хорошо, когда есть какая-нибудь темная тайна!
— Как знать, может быть, она подвернется нам уже завтра, — ответил Фатти. — С фонариком у тебя все в порядке, Дэйзи? Ну так пока. До завтра.
Они расстались на углу, и Фатти широко зевнул. Накануне он почти не спал, тревожась за Бастера, и теперь у него слипались глаза.
«Лягу пораньше, — подумал он. — Возьму в постель книгу и сразу засну».
И к большому удивлению его родителей — ведь Фатти обычно ложился поздно, — он отправился спать без четверти девять. Естественно, Бастер его сопровождал.
Вымывшись, Фатти лег, открыл книгу, прочел страницы две — и уснул, даже не выключив лампу. Пробило половину десятого. Пробило десять. Половину одиннадцатого. Одиннадцать. К этому времени в доме уже было темно, и горела только лампочка Фатти.
Некоторое время Бастер дремал. Потом потянулся и встал. Почему Фатти не взял его погулять перед сном? Он прыгнул на кровать и разбудил Фатти.
— А, это ты, негодяй! — сказал тот, садясь на постели. — А я думал, что взломщик. Который час? Почти половина двенадцатого! И не говори, что хочешь погулять в этот час, потому что гулять ты не пойдешь. Сейчас я погашу свет, видишь?
Но протягивая руку к выключателю, Фатти вдруг вспомнил:
— Черт возьми! Я так и не сходил за этой проклятой губкой, будь она неладна!
Раздумывал он недолго. Что ж, придется встать и отправиться на поиски. Он же обещал Ларри… Да и вообще это необходимо сделать. Фатти поспешно оделся.
— Ну, ничего, мы скоро вернемся, — сказал он Бастеру. — Уложимся в несколько минут.
Но вернулся он не скоро. Фатти выпало редкое полуночное приключение.
Фатти бесшумно спустился по лестнице — и Бастер тоже. Он всегда знал, когда следует вести себя тихо, и, спускаясь за Фатти, старался не дышать.
— В боковую дверь, Бастер, — прошептал Фатти.
И Бастер побежал по коридору. Фатти тихонько отодвинул задвижку, отпер замок, а когда они вышли, запер дверь.
Через заднюю калитку они с Бастером выскользнули на улицу.
Бастер был в восторге. До чего же интересно гулять с Фатти глубокой ночью, когда вокруг никого нет!
Запахи казались более сильными, чем днем, тени — более заманчивыми. Бастер подпрыгнул и лизнул пальцы Фатти.
— Мы идем в коттедж «Омела», — объяснил ему Фатти. — Ларри забыл там в саду кое-что. Если я не сумею найти сам, придется тебе порыскать, Бастер.
— Гав, — радостно тявкнул Бастер и кинулся вперед.
Дальше по улице, потом направо за угол и мимо фонарного столба. Уличные фонари гасили в двенадцать. Еще немного — и все вокруг окутает темнота.