— Ты где? — долетел из темноты голос Жука.
— Здесь! Откуда мне, блин, знать, где я?
— Не двигайся. Я иду.
Он начал пробираться ко мне. Сначала на темном фоне замаячила какая-то черная масса. Когда он подошел ближе, я увидела, что лицо его пошло морщинами от тревоги:
— Господи, Джем, ты вляпалась прямо в колючую проволоку. Давай. — Он протянул руки и помог мне подняться.
Я вскрикнула и снова выругалась, когда он сжал мою расцарапанную правую ладонь.
— У тебя есть платок или чего в таком роде? — спросил он.
Я пошарила в кармане и нашла мятую салфетку. Жук взял ее и аккуратно обтер мне лицо. Боль была жуткая. Ладонь тоже горела огнем. Жук порылся в пакете, вытащил одну из своих футболок, оторвал от нее лоскут. Обвязал мне руку, затянул узлом. Он снова взял руководство на себя и старался как мог, и тем не менее меня покидало последнее мужество.
— Нам конец, да, Жучила?
— Это ты о чем?
— Нас сейчас поймают. Теперь уж и подавно. Собаки учуют мою кровь, верно?
— Этого я не знаю. Мне казалось, кровь чуют только акулы. И вообще, у нас отрыв, да еще мы на другом берегу реки. Давай пошли дальше, найдем укрытие. Лучше какую-нибудь постройку, чтобы нас не заметили с вертолета. У них же там специальные камеры, да? Вычисляют человека по его теплу. Только вряд ли они видят сквозь стены. Так, — он поднял мои пакеты, — дальше я сам понесу. Сможешь пройти еще немного?
— Вроде да.
Жук двинул дальше, я теперь пыталась держаться с ним рядом. Свет прибывал по капле, потому что небо заволокли тучи. Я оглянулась, но вершина холма по-прежнему заслоняла вид. Хотя толку оглядываться? Чтобы увидеть преследователей? Я в очередной раз нагнала Жука, и мы побрели дальше через поле.
Вчера я тоже чувствовала, что мы на виду, а сегодня чувство это стало в десять раз сильнее. Если вертолет прилетит до того, как мы отыщем какое-нибудь укрытие, тут-то все и закончится. Кожу на загривке покалывало, я все ждала услышать рокот вертолетных лопастей, все ближе и ближе. Мы, не присаживаясь, прошагали все утро, обливаясь потом в теплых одежках, хотя дул пронизывающий ветер, не обменявшись ни словом — сказать нам было нечего. Нам попалась парочка ферм, но все постройки там стояли в одной куче: дом, сараи, амбары. Обыскать их займет пару минут. Нужно найти что-нибудь понадежнее.
Только через несколько часов нам попался какой-то коровник. Он стоял на краю поля и был построен из металла: высокие опоры, гремучая металлическая крыша, а стен вообще нет. Но он стоял сам по себе, рядом с еще одной рощицей, и поблизости не было никакого жилья. Собственно, вместо стен высились груды сена, такие лохматые желтые кирпичи, только стен было не четыре, а две. Когда мы подошли ближе, увидели кое-что еще: покосившийся металлический забор, а за ним — коров. Те, увидев нас, задрали головы, зафыркали, стали принюхиваться. Я в жизни не подходила близко к корове и вообще видела их только по телику. Так вот, они оказались здоровенными.
— Ни за что, — сказала я Жуку. — Не сюда. Не к этим зверюгам.
— Они же за забором, — сказал он без особой уверенности. Я видела — он боится их не меньше моего.
— Ты сам посмотри, он держится на одной веревке.
Коровы продолжали таращиться, как будто ждали от нас чего-то. А потом ни с того ни с сего одна вдруг взбрыкнула, пнула соседку — по всему стаду будто волна побежала, коровы разбрелись, снова собрались в кучу.
С меня этого хватило.
— Мы здесь не останемся. Нас затопчут.
— Да разве у нас есть выбор, Джем? Тут, по крайней мере, есть где спрятаться. Ну смотри, если они вылезут из-за забора, мы вскарабкаемся на сено. Коровы же не умеют лазать.
— Без понятия.
Мы уселись на сено и стали смотреть на коров. Парочка все еще таращилась на нас, остальные принялись снова жевать сено. Одна, не переставая жевать, задрала хвост, из-под него вылетела струя коричневатой жижи. В жизни не видела ничего противнее. Я инстинктивно зажала рот ладонью — пустой желудок выворачивался наизнанку. Я отвернулась, а Жук разинул рот и в ужасе таращился на корову, будто зачарованный.
— По-моему, у нее понос, — заключил он, не отводя взгляда. — Или ее сдуру накормили карри. Когда я последний раз ел карри, блиц…
— Заткнись! — успела выдавить я, и меня опять стало выворачивать. Я согнулась пополам, выбралась из коровника, встала в сторонке и, упершись руками в колени, попыталась успокоить желудок и вдохнуть свежего воздуха. Через некоторое время рядом раздались шаги Жука:
— Ты там в порядке?
— Нет.
Я почувствовала, как он положил ладонь мне на спину. Она чуть полежала, потом задвигалась вверх-вниз — он меня успокаивал. Я сосредоточилась на его прикосновении, и спазмы понемногу утихли. Но, несмотря на это, распрямилась я не сразу: мне не хотелось сбрасывать его руку. Я не большая охотница до чужих прикосновений, но от его руки шли тепло и покой. Когда я выпрямилась, оказалось, что Жук стоит рядом, не глядя на меня, взгляд его устремлен куда-то вдаль. Он уронил руку с моей спины. В поле свистел ветер, слегка завывая.
— Лучше? — спросил он, не поворачиваясь.
— Нет, то есть да. — Я хотела сказать ему «спасибо» за то, что он мне помог, успокоил и утешил, но это ведь было бы слюнтяйством. Вместо этого я посмотрела туда же, куда и он, — в ту сторону, откуда мы пришли. — Как ты думаешь, сколько у нас времени? Когда они нас нагонят?
— Не знаю. Вертолета больше не слыхать.
Мы постояли еще немного, пытаясь расслышать низкий раскатистый гул. Может, просто ветер разгулялся и погасил далекие звуки, но, похоже, гул затих. Меня затрясло, Жук обнял меня рукой за плечи.
— Пошли. Поищем, куда спрятаться. Полезли подальше, прямо в сено.
Перед Жуком опять стояла конкретная задача, и он рьяно взялся за ее исполнение. Энергия, блин, так и брызжет. Он раскидывал тюки сена, складывал в кучи, выкрикивал мне указания. Похоже, он сооружал какой-то туннель: то исчезал, уползал куда-то на четвереньках, то снова появлялся, волоча очередной тюк. Наконец вылез окончательно — на физиономии широкая дурацкая ухмылка.
— Давай залезай. — Я, видимо, скорчила рожу, потому что он добавил: — Да порядок. Лезь, а то я сам тебя затащу.
Я встала на четвереньки, пригляделась и полезла внутрь. Ставить больную руку на землю было больно, так что на правой я опиралась только на кончики пальцев, так понемногу и продвигалась. Внутри было темно, но не то чтобы полная темнота, да и сам туннель оказался не особо длинным. Пять-шесть метров — и я уже в комнатушке, а точнее говоря, в пещерке. Места было — только нам с Жуком усесться бок о бок. Видеть я его толком не видела, а носом чуяла. Он ведь потрудился, перетаскивая тюки, до того отшагал много часов, а кроме того, уже хрен знает сколько не мылся — если не считать падения в грязную речку, — словом, его обычная вонь превратилась в настоящую вонищу.