Жеребкинс с дрожью осознал, что возникшая ситуация вплотную приблизилась к наихудшим его кошмарам, особенно если Кобыллина в итоге его побреет. Контроль всегда много значил для Жеребкинса, а теперь он застрял на леднике вместе с повредившимся в уме человеком и беспомощно наблюдал, как их единственная надежда на спасение борется с подземной рекой.
Его главный на данный момент кошмар опустился на второе место, когда спасательная капсула с Элфи внутри вдруг исчезла подо льдом. Синеватые глыбы быстро заполнили дыру, и, прежде чем Жеребкинс успел разинуть рот от удивления, корабль пропал, словно его никогда и не было.
Кентавр рухнул на передние колени.
— Элфи! — в отчаянии закричал он. — Элфи!
Орион тоже растерялся.
— О, капитан Малой… Я так много хотел сказать вам о наших чувствах — Артемиса и моих. Вы были так молоды, вы столько еще могли сделать. — Крупные слезы покатились по его щекам. — О Артемис, бедный глупый Артемис… Ты владел таким сокровищем и не знал этого.
Ужасная утрата опустошила Жеребкинса. Элфи больше нет. Пропал их последний шанс предупредить Гавань. Где уж надеяться на успех, если единственный помощник у тебя — влюбленный вершок, восклицающий «о!» в начале каждой второй фразы.
— Заткнись, Орион! Заткнись. Это была смерть. Настоящее живое существо только что погибло. — Твердый лед под коленками отчего-то придавал дополнительное отчаяние их положению.
— У меня почти нет опыта общения с живыми существами, — признался Орион, опускаясь на лед рядом с кентавром. — Или чувств, которые я мог бы выразить вовне. Но по-моему, сейчас мне грустно. И одиноко. Мы потеряли друга.
Речь его звучала искренне, и Жеребкинс счел своим долгом проявить сочувствие.
— Все в порядке. Ты ни в чем не виноват. Для нас обоих это страшная потеря.
Орион шмыгнул носом.
— Хорошо. Тогда, быть может, благородный кентавр довезет меня на себе до ближайшей деревни? Я смогу заработать пару монет сочинением стихов, а ты построишь для нас хижину и станешь показывать путникам цирковые трюки…
Предложение было настолько дикое, что Жеребкинс на секунду задумался, не прыгнуть ли в пропасть, лишь бы оказаться подальше от этого сумасшедшего.
— Понимаешь, здесь не Среднеземье. Мы не в романе. Я не благородный, и в моем репертуаре нет цирковых трюков.
Орион разочарованно сник.
— Даже жонглировать не умеешь?
Именно идиотизм собеседника помог Жеребкинсу временно стряхнуть с себя гнет скорби. Он вскочил на ноги и загарцевал кругами вокруг юноши.
— Кто ты? Что собой представляешь? Я думал, у тебя осталась хоть память Артемиса. Как можно быть таким идиотом?!
Ориона совершенно не тронули его слова.
— У меня все осталось. Воспоминания и кинофильмы для меня реальны, как и все остальное. Ты, Питер Пэн, лохнесское чудовище, я сам. Все это вполне возможно, реально.
Жеребкинс потер лоб.
— Все еще хуже, чем я думал. Да помогут нам боги.
Орион вдруг широко улыбнулся.
— Есть идея.
— Да? — У Жеребкинса появилась слабая надежда, вдруг в мозгу юноши сохранилась капелька Артемиса.
— Почему бы нам не поискать волшебные камни, исполняющие желания? Или, если с этим ничего не получится, ты сможешь осмотреть мое тело на предмет наличия на нем причудливого родимого пятна, указывающего на то, что я принц какой-нибудь страны или еще кто-нибудь.
— Так, ладно. — Жеребкинс тяжело вздохнул. — Тогда начинай искать камни, а я пока напишу магические руны на снегу.
Орион весело захлопал в ладоши.
— Блестящая мысль, благородное создание! — Он принялся ногами переворачивать камни в поисках волшебного.
«Синдром прогрессирует, — подумал Жеребкинс. — Всего несколько минут назад парнишка вел себя более осмысленно. Чем отчаяннее становится положение, тем дальше от реальности он уходит. Если мы не вернем Артемиса достаточно быстро, он исчезнет навсегда».
— Нашел! — вдруг закричал Орион. — Волшебный камень! — Он наклонился, чтобы осмотреть находку. — Нет. Погоди. Это какой-то моллюск… — Он виновато улыбнулся Жеребкинсу. — Я увидел, что он убегает, и решил…
Жеребкинса посетила мысль, которой он не мог вообразить и в страшном сне: «Я предпочел бы оказаться рядом с Мульчем Рытвингом».
Осознав это, кентавр содрогнулся.
Орион громко завопил и попятился.
— Нашел! На этот раз — настоящий. Смотри, Жеребкинс, смотри!
Жеребкинс заставил себя посмотреть и удивился, обнаружив, что камень действительно пляшет.
— Это невозможно, — сказал он и подумал: «Неужели он каким-то образом заразил меня своей манией?»
Орион ликовал.
— Все реально! Я все-таки выбрался в мир!
Камень высоко подскочил и заскользил по поверхности замерзшего озера. На том месте, где он лежал, пробив ледяную корку, появилась спасательная капсула. Она лезла все выше и выше, басовито грохоча двигателями, и от вибрации разлетались на куски льдины.
Спустя миг Жеребкинс осознал смысл происходящего и тоже возликовал.
— Элфи! — заорал он. — У тебя получилось! Ты не покинула нас!
Спасбот приземлился и повалился на бок. Открылся передний иллюминатор, и они увидели лицо Элфи, бледное, залитое кровью, сочащейся из многочисленных, пусть и не глубоких, порезов, но сияющие глаза смотрели твердо.
— Топливный блок оттаивал слишком долго, — объяснила она, перекрикивая рев двигателей. — Залезайте и пристегивайтесь, оба. Нам нужно поймать огнедышащее чудовище.
Простота приказа позволила Жеребкинсу с Орионом выполнить его без конфликта реальностей.
«Элфи жива», — подумал Жеребкинс.
«Моя принцесса жива, — радовался Орион. — И мы преследуем дракона».
— Жеребкинс, — обратился он к кентавру, — думаю, мы непременно должны найти на мне родимое пятно. Драконам это нравится.
Мозг Артемиса Фаула, настоящее время
Артемис не исчез бесследно. Он оказался заточен в крошечной виртуальной комнате в собственном разуме. Комната напоминала его кабинет в родовом поместье Фаулов, не хватало только экранов видеонаблюдения на стене. На самом деле и сама стена отсутствовала. Вместо рядов плазменных панелей и цифровых телевизоров перед ним плавало окно в реальность его собственного тела. Он видел то же, что и этот придурок Орион, слышал нелепые фразы, произносимые его собственным ртом, но не мог контролировать действия помешанного на романтике простофили, занявшего место водителя, если использовать автомобильную терминологию, что высоко оценили бы Дворецки и Элфи.
В комнате Артемиса стояли письменный стол со стулом. Одет Артемис был в один из сшитых на заказ костюмов фирмы «Зенья» [11] из тонкой ткани. Он видел переплетение нитей на рукаве, чувствовал вес материала, словно у настоящей одежды, но прекрасно понимал, что все это лишь иллюзия, созданная его мозгом с целью навести некоторый порядок в хаосе мыслей.