— Артемис болен? О нет! Привези его сюда, и мы его вылечим.
Элфи повернулась и направилась к выходу.
— Нет, его нельзя перевозить. Ты должен сам пойти к нему.
Номер Первый не задумываясь двинулся за другом.
— Какой-нибудь перелом? Артемиса нельзя перевозить? А Жеребкинс в порядке? Куда вы попали?
Но ответов маленький демон не получил и просто следовал за по-военному прямой фигуркой Элфи сквозь толпу ходячих раненых мимо наспех установленных коек в коридоре. Запах дезинфицирующих средств обжигал его ноздри, а от криков раненых сжималось сердце.
«Я просто быстро исцелю Артемиса. Может, полежу минутку и сразу вернусь к работе».
Номер Первый отличался добротой и доверчивостью, ему и в голову не пришло проверить состояние самой Элфи. Он и предположить не мог, что лучший друг ведет его в рабство.
Финт сидел у койки спящей Леоноры на борту угнанного санитарного транспорта и держал ее за руку. У него немного кружилась голова из-за того, что в самый последний момент он изменил свой план. Поступок вышел самый благородный, и прилив адреналина напомнил ему дни юности.
— Пока не попал в тюрьму, я действовал чисто по наитию, — признавался он спящей Леоноре. — Служил капитаном в полиции Нижних Уровней и одновременно руководил преступным миром. Честно говоря, до моего появления преступного мира как такового не существовало. Утром я вел совещание, где обсуждалось, как бы меня арестовать, а вечером заключал сделки на черном рынке с бандами гоблинов. — Финт улыбнулся и покачал головой. — Славные деньки…
Леонора никак не реагировала на его слова, поскольку Финт счел за лучшее капнуть ей успокоительного, пока колдун не возвратит ей молодость. По разговорам о смерти он понял, что теряет власть над женой и что у нее не хватит сил пережить воздействие обновленной руны порабощения.
«Спи, любимая. Спи. Скоро все станет как прежде».
Как только капитан Малой вернется с демоном… А если нет? Тогда Финт поднимется на борт «Ностремиуса» и захватит демона силой. Возможно, он потеряет пару членов банды, но все они должны быть счастливы отдать жизнь ради жены своего предводителя.
Палубой ниже в помещении гауптвахты караулил пленных Бобб Лохби, и выполнение этой обязанности доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие, потому что он считал ее возмещением за годы, проведенные им самим под стражей. Бобба ничуть не волновало, что скованные гелем существа не имели никакого отношения к его аресту — с его точки зрения, им просто не повезло. Особое удовольствие ему доставляли издевательства над Мульчем Рытвингом, его вечным конкурентом в гномьем преступном мире, — он давно разрабатывал план мести, просиживая долгие часы в туалете из-за полуфабрикатов, основной пищи заключенных.
В целях обеспечения безопасности Финт приказал ему разделить аморфоботов, и те висели теперь по углам камеры, похожие на гигантские студенистые авоськи.
«Если какой-нибудь из них попытается действовать самостоятельно, используй шокер по собственному усмотрению, — приказал Финт. — А если попытаются вырваться с боем, обязательно запиши на видео, чтобы мы потом смогли вдоволь посмеяться».
Лохби твердо решил использовать шокер при первой же провокации, а то и раньше.
— Эй, Рытвинг, почему ты не пытаешься сожрать гель и дать мне повод шарахнуть тебя током?
Мульч решил не тратить силы на разговоры, просто оскалился, показав огромные зубы.
— Да ну? — не унимался Лохби. — Не так уж они и большие. Чем больше я на тебя смотрю, Рытвинг, тем меньше верю в сказки, распускаемые твоими дружками в «Пьяном попугае». По мне, никакой ты не грабитель, Рытвинг. Скорее шарлатан. Обманщик, хвастун и врунишка!
Мульч поднял ладонь к лицу. Зевнул.
Артемису, после клеймения вернувшемуся в липкие объятия аморфобота, оставалось только пытаться размышлять, ощущая, как исчезают остатки его и без того потрепанной личности. Отпечатавшаяся на шее руна тисками сжимала его волю. Он по-прежнему мог мыслить и разговаривать по собственному желанию, но это стоило ему огромных усилий. На этом основании Артемис вполне справедливо заподозрил, что при первом же указании от Флинта он лишится и этой остаточной способности. Стоит получить команду, и сопротивление станет невозможным.
«И Финт сможет приказать мне все, что угодно», — понял он.
Понаблюдав сквозь искажающий слой геля, как Лохби издевается над Мульчем, Фаул решил принять участие в споре, в надежде извлечь из этого какую-нибудь пользу.
Разговаривать сквозь гель получалось с трудом, так как формировать слова следовало, сжав зубы, чтобы гель не проникал в рот, но улавливал вибрацию голосовых связок.
— Привет, Лохби, — произнес Артемис.
Аморфобот, выдвинув гелевый динамик, преобразовывал колебания в слова.
— Вы только посмотрите! — обрадовался Лохби. — Раб заговорил. Чего хочешь, вершок? Может, тебя током треснуть?
Артемис оценил невозможность интеллектуального спора с таким существом и предпочел перейти напрямую к личным оскорблениям.
— Хочу принять ванну, гном. От тебя воняет.
Лохби с готовностью отвлекся от Мульча.
— Круто! Я слышу речь не мальчика, но мужа. Ты в курсе, что телохранитель тебе не поможет?
Имей Дворецки лазерные глаза, в черепе у Бобба Лохби уже давно появились бы две дыры.
«Что ты задумал, Артемис? — недоумевал он. — Такие оскорбления не в твоем стиле».
— Я с тобой и без телохранителя разберусь, — продолжил юноша. — Хватит ведра воды и проволочной щетки.
— Смешно, — сказал Лохби, однако веселья в его голосе поубавилось.
— Еще, наверное, какое-нибудь дезинфицирующее средство — чтобы твои микробы не расползлись.
— У меня грибок, — насупился охранник. — Это чисто медицинское состояние, и мне неприятно слышать, как ты говоришь об этом.
— О, — сказал Артемис. — Большой сильный гном обиделся?
Лохби решил, что с него хватит.
— Сейчас ты тоже обидишься, — рявкнул он и приказал боту пропустить через гель электрический разряд.
Артемиса пронзили белые молнии. Он несколько раз дернулся, словно марионетка в руках ребенка, и замер, потеряв сознание.
Гном расхохотался.
— Теперь не так смешно?
Дворецки зарычал — это прозвучало бы грозно, не преобразуй динамики бота рокот гнева в невнятное механическое урчание, — а потом рванулся наружу. Настоящий удар без надлежащей опоры он нанести, конечно, не мог, но каким-то образом ему удалось растянуть гель, и бот заверещал, как от щекотки.
— Какие вы смешные, ребята.
Лохби позволил Дворецки выбиться из сил, а затем, когда зрелище ему наскучило, пропустил электрический заряд через гель, чтобы унять телохранителя. Заряд не обладал достаточной силой, и сознания гигант не лишился, но удар током его несколько успокоил.