«Старая палата Опал Кобой свободна», — бодро сообщил психиатр, и Элфи прикинула, не придумывает ли он уже названия для неизбежной книги.
Поэтому она сказала:
— Хорошо, Артемис. Я поправлю шторки.
Прежде чем щелкнуть по иконке с изображением солнца возле шторки для осветления иллюминатора, она заметила стайку экзотических рыб, наслаждающихся теплом от прожектора рядом с кормовыми рулями «Ностремиуса».
«Все мы стремимся к свету, — подумала Элфи. И когда только успела она стать философом? — Если бы Артемис не думал слишком много, возможно, все бы обошлось. Надо с этим что-то делать».
— Артемис, — сказала она, попытавшись вложить в голос нотку оптимизма, — доктор Аргон спрашивал, нет ли у тебя каких-нибудь записей, касающихся…
— Моего погружения в безумие? — закончил за нее фразу Артемис.
— На самом деле он спрашивал о развитии синдрома. Говорит, почти все страдающие им ведут дневники. Поскольку ощущают огромную потребность быть понятыми после…
— Смерти, — снова закончил за нее фразу Артемис. — Понимаю. Я до сих пор ощущаю тягу к записям. — Он снял кольцо со среднего пальца. — Это мой коммуникатор для связи с волшебным народцем, помнишь? Я вел видео-дневник. Увлекательное зрелище, по-моему.
Жеребкинс взял кольцо.
— Разреши переправить его Аргону. Это позволит ему хоть немного во всем разобраться, прежде чем он привяжет тебя к креслу для помешанных. — Тут кентавр осознал бестактность сказанного. — Извини. Кобыллина постоянно твердит, какой я бесчувственный. Нет никакого кресла для помешанных, скорее там диван или кровать.
— Жеребкинс, мы все поняли, — перебила его Элфи. — Большое тебе спасибо.
Кентавр процокал к автоматической двери палаты.
— Ладно. Постараюсь отправить кольцо как можно быстрее. Еще увидимся. Кстати, берегись зловредных четверок.
Артемис поморщился. Элфи права. Синдром Атлантиды — это не смешно.
Эльфийка села на стул рядом с его койкой. Очень современной, со стабилизаторами и амортизаторами, но, к сожалению, коротковатой.
— Ты растешь, Артемис.
Юноша едва заметно улыбнулся.
— Знаю. В некоторых отношениях недостаточно быстро.
Элфи взяла его за руку.
— Если хочешь, можешь попробовать вывести себя из равновесия, только вряд ли получится. Жеребкинс накачал тебя таким количеством успокоительных средств, что лошадь и та бы уже давно спала.
Они оба улыбнулись этой шутке, но Артемис был слишком подавлен.
— Это не походило на наши обычные приключения, Элфи. Раньше кто-то одерживал верх, и в итоге мы становились богаче. Но на этот раз столько народу погибло, причем невинного, а никому лучше не стало. И все ради любви. Я даже не могу думать о Финте как о злодее — он просто хотел вернуть жену.
Элфи сжала руку Артемиса.
— Все могло обернуться гораздо хуже, не окажись мы в нужное время в нужном месте. Номер Первый жив благодаря тебе, не говоря уже о тех, кто находится на борту этого судна. Как только ты оправишься, мы займемся спасением мира при помощи твоего «Ледяного куба».
— Отлично. Это по-прежнему очень важно для меня, правда, я уже готов немного пересмотреть условия.
— Гмм. Я так и думала.
Артемис глотнул воды из стоявшей на тумбочке чашки.
— Я не хочу становиться совсем прежним Артемисом. Именно мое старое «я» привело к возникновению синдрома Атлантиды.
— Ты совершил некоторое количество скверных поступков, Артемис. Но не станешь их повторять. Позволь им остаться в прошлом. Отпусти их.
— Правда? По-твоему, такие вещи можно просто отпустить?
— Не так уж просто, но с нашей помощью у тебя получится, если ты на самом деле этого хочешь.
Артемис закатил глаза.
— Процедуры и микстуры, смилуйся небо…
— Доктор Аргон несколько тщеславен, но он хороший специалист. Возможно, лучший. Кроме того, уверена, Номер Первый даст тебе волшебный антидот и удалит остатки искр у тебя из организма.
— Судя по твоим словам, будет больно.
— Возможно. Но ты среди друзей. Хороших друзей.
Артемис сел, откинувшись на подушки.
— Я знаю. А где Мульч?
— А ты как думаешь?
— Наверное, он сейчас на камбузе. Внутри какого-нибудь холодильника.
— И ты, скорее всего, прав.
— А как дела у Джульетты?
Во вздохе Элфи звучали одновременно любовь и озабоченность.
— Она решила устроить поединок с огромным пикси, имевшим неосторожность отпустить комментарий насчет ее косы. Пока я делаю вид, будто ничего не знаю, но скоро мне придется вмешаться.
— Жаль этого пикси, — заметил Артемис. — А где Дворецки? Как по-твоему, он сможет когда-нибудь мне доверять?
— Думаю, уже доверяет.
— Я должен поговорить с ним.
Элфи бросила взгляд в сторону коридора.
— Чуть попозже. Он занят очень щекотливым разговором по телефону.
Артемис мгновенно догадался, с кем беседует его телохранитель. Очень скоро ему самому предстояло сделать подобный звонок.
— Ладно, — произнес он беспечно, хотя синдром Атлантиды по-прежнему бурлил у него в висках, не позволяя испытывать беспечность.
«Упорядочи то, — твердил синдром. — Сосчитай это. Берегись четверок. Четверка — смерть».
— Я слышал, ты встречаешься с Трубой Келпом. Вы не планируете в ближайшее время расположиться биваком?
Дворецки поймал себя на приступе клаустрофобии. Ему определенно казалось, будто стены сжимаются вокруг него. И дело было не в коридоре, предназначенном для существ вдвое меньших размеров. Единственным местом, где он мог выпрямиться в полный рост, оставался спортивный зал, но это помещение не очень подходило для разговора, поскольку в данный момент младшая сестра вышибала там дух из гигантского пикси на глазах у врачей и пациентов. Скоро они станут боготворить Нефритовую Принцессу.
Дворецки сполз по стене на пол и достал телефон Артемиса.
«Может, здесь нет доступа к сети», — с надеждой подумал он.
Но доступ, разумеется, был. На целых четыре деления. Артемис проектировал свой телефон под доступ к любым сетям, включая военные и сети волшебного народца. Аппарат мог выйти из строя, только оказавшись на Луне.
«Ладно, не тяни. Набирай».
Дворецки, пролистав список, выбрал номер Ангелины Фаул. Несколько секунд ушло на соединение, ведь вызову пришлось пройти через Гавань к спутнику и только потом в Ирландию, после чего раздался тройной, обычный для сети волшебного народца гудок.