Главной приманкой для толпы был астронавт, он часами раздавал автографы. Геркин тем временем со сверхъестественным старанием обыгрывал космическую тему — призы представляли собой игрушечные спутники, ракеты и планеты. Каким-то чудом он уговорил компанию «Лего» пожертвовать тысячу наборов, так что дети с удовольствием собирали собственные шаттлы. Вся эта деятельность разворачивалась под огромным навесом и привлекала даже взрослых, поскольку тент был единственным укрытием от солнца.
Джереми взмок в первые же несколько минут, а Лекси, уже на шестом месяце беременности, чувствовала себя совсем несчастной. Хотя живот у нее был не так уж велик, она отчаянно выставляла его напоказ, и соседки, не знавшие о ее беременности вплоть до самого праздника, теперь не скрывали своего удивления. Сначала каждая вскидывала брови, а потом шумно выражала восторг.
Лекси храбро делала вид, что прекрасно себя чувствует, и предлагала Джереми пробыть на празднике столько времени, сколько ему захочется. Разглядывая пунцовые щеки жены, тот покачал головой и сказал, что уже видел достаточно. Он предложил провести остаток выходных подальше от толпы. Наскоро собрав вещи, они отправились в Бакстон. Поскольку еще не похолодало всерьез, океанский бриз и вода стали для них сущим благословением. Вернувшись в Бун-Крик, Джереми и Лекси узнали, что Родни и Рейчел обручились. Каким-то образом они справились со своими проблемами, и два дня спустя та попросила Лекси быть у нее подружкой на свадьбе.
Ремонт тоже продвигался. Основные работы уже закончились, кухня и ванная сверкали как новенькие, требовалось лишь нанести последние штрихи, которые превратили бы особнячок в настоящий дом. Лекси и Джереми собирались переехать в конце месяца. Это был отличный расчет, поскольку некая пожилая пара из Виргинии буквально только что предложила купить бунгало и собиралась вступить во владение как можно скорее.
Несмотря на писательский кризис, жизнь Джереми наладилась. Иногда он вспоминал размолвки, которые они с Лекси пережили до брака, и видел, что испытания лишь крепче связали их. Когда он смотрел на жену, то понимал, что она дорога ему как никто. Джереми не знал, да и не мог знать, что нелегкие дни еще впереди.
— Мы до сих пор не выбрали имя ребенку, — сказала Лекси.
Был вечер в начале августа. Лекси и Джереми сидели на веранде нового дома. Хотя они еще не переехали окончательно, но рабочие ушли вечером, и можно было полюбоваться на реку. Спокойная гладь воды походила на зеркало, и казалось, что кипарисы на противоположном берегу стоят верхушками вниз.
— Я решил предоставить это тебе, — сказал Джереми. Он обмахивался журналом — взял, чтобы почитать, а потом понял, что жарким летним вечером можно найти куда лучшее применение для «Спортс иллюстрейтед».
— Это же наш ребенок. Я хочу знать твое мнение.
— Я уже говорил, но тебе не понравилось.
— Я не собираюсь называть нашу дочь Мисти.
— Мисти Марш? Почему бы и нет?
Джереми предложил это имя неделю назад, полушутя. Лекси так возмутилась, что с тех пор он ее поддразнивал.
— Исключено. — Лекси, в шортах и просторной футболке, раскраснелась от жары. Ноги у нее начали отекать, поэтому Джереми притащил старое ведро, на которое жена могла их положить.
— Тебе не кажется, что «Мисти» хорошо звучит?
— Ее будут дразнить. Все равно что назвать ребенка Шнелли Марш или как-нибудь в этом роде.
— Я приберегу это имя дли ее брата.
Лекси засмеялась:
— Да уж, он будет по гроб жизни нам благодарен. Я серьезно, неужели у тебя нет никаких идей?
— Нет. Я же сказал — придумывай что хочешь.
— В том-то и проблема. Не могу решить.
— Ты же скупила все сборники детских имен. У тебя огромный выбор.
— Я хочу, чтобы имя подходило.
— В том-то все и дело. Не важно, что мы выберем — прямо сейчас ей ничего не подойдет. Ни один младенец не выглядит как Синди или Дженнифер, все они похожи на гадкого утенка.
— Неправда, дети очень милы.
— Все одинаковые.
— Нет. Предупреждаю заранее, я крайне разочаруюсь, если в яслях ты спутаешь нашу дочь с другой девочкой.
— Зря беспокоишься, там же будут карточки с именами.
— Ха-ха. Все равно ты должен знать, как она выглядит.
— Она будет самой красивой девочкой в истории Северной Каролины. Фотографы со всего света будут толпиться вокруг и говорить: «Как хорошо, что у нее папины ушки».
Лекси снова засмеялась:
— И ямочки.
— Да. Спасибо, что напомнила.
Она взяла Джереми за руку.
— Волнуешься насчет завтра?
— Не могу дождаться. Конечно, первая сонограмма — это всегда волнующе, но вдобавок… теперь мы ее увидим.
— Хорошо, что ты идешь со мной.
— Шутишь?! Я бы в жизни такое не пропустил. Сонограмма — самое приятное во всем этом. Надеюсь, врач распечатает снимок, чтобы я мог похвастаться перед приятелями.
— Какими приятелями?
— А я тебе не говорил? Перед Джедом, конечно. Да Боже мой, он меня просто ни на минуту не оставляет в покое, то и дело звонит, чтобы потрепаться.
— По-моему, ты перегрелся на солнце. В последний раз ты жаловался, что Джед по-прежнему не говорит тебе ни слова.
— Ах да. Все равно. Я хочу фотографию нашей дочери. Наконец я увижу, какая она красавица.
Лекси изогнула бровь.
— Значит, ты теперь уверен, что это девочка?
— Полагаю, ты меня убедила.
— А как насчет способностей Дорис?
— Я по-прежнему утверждаю, что при раскладке «пятьдесят на пятьдесят» Дорис угадала правильно. Повезти могло любому.
— Все еще не веришь, да?
— Я скептик.
— Ты мужчина моей мечты.
— Правильно. — Джереми кивнул. — Вспоминай об этом почаще.
Лекси заерзала, как будто ей вдруг стало неудобно, и поморщилась.
— А что ты думаешь о свадьбе Родни и Рейчел?
— Что ж, брак — это хорошо. Прекрасный общественный институт.
— Прекрати. Тебе не кажется, что они торопятся?
— Кто мы такие, чтобы так говорить? Я сделал тебе предложение через несколько недель после знакомства, а Родни знает Рейчел с детства. Скорее, они должны задаться этим вопросом, а не мы.
— Я не сомневаюсь, что они задаются, но…
— Подожди, — перебил Джереми. — Думаешь, они обсуждают нас?
— Уверена. О нас многие говорят.
— Правда?
— Ну да, — сказала Лекси, как будто ответ был очевиден. — Бун-Крик — маленький город. Мы все обсуждаем всех. Выясняем, как у них дела, спорим, правы они или нет, и решаем чужие проблемы, заперевшись в четырех стенах. Разумеется, никто не признается, но все здесь этим занимаются. Своего рода образ жизни.