Капеллан припомнил, как играют в шахматы, и заметил:
– Что-то долго вы.
– Сами попробуйте! – обиделся Воровский. – Под конец вообще доски не видно ни хрена, а он говорит – долго! И кронштейны всякие мешаются, советы дурацкие под руку дают: лошадью ходи, лошадью…
Причер благодушно рассмеялся:
– Это шутка была, прапорщик. Точнее – доктор. Отлично вы меня лечите. Спасибо.
– Еще по одной! – обрадовался Воровский.
Третья проскочила совсем замечательно.
– Спирт – второе гениальное изобретение русских после колеса, – сообщил Воровский, слегка отдышавшись.
– Вы чего, прапорщик, совсем уже… того? – обиделся за американцев Причер.
– Больной, с вами проводят курс смехотерапии!
– А-а… Ладно. Ха-ха. Так нормально?
– Для начала сойдет.
– Кстати, о спирте, – вспомнил капеллан. – Могу пополнить ваш словарный запас современного американского. Есть у нас такое выражение – «пошел по-русски». Это когда человек в глубоком продолжительном запое. Не слыхали?
– Мы самая легендированная нация на свете, – гордо сообщил Воровский. – Евреи и те отдыхают.
– Так керосинить надо меньше.
– М-да? Это русский, что ли, поп оформил за неполный год тонну казенного винища?
Причер от изумления аж подпрыгнул.
– Спокойнее, больной, – посоветовал Воровский. – Не надо попусту напрягаться. Просто иногда я подслушиваю всякий пьяный кабацкий бред.
– Не мог я вам такой ерунды наговорить, – буркнул капеллан удрученно.
– А при чем тут вы? Это тыловики болтали. Кажется. Забыл уже кто.
– И всего-то полтонны… – Капеллан не собирался защищать своего предшественника, он просто терпеть не мог, когда искажали факты.
Воровский щедрой рукой плеснул ему спирта.
– Держите, – сказал он, протягивая капеллану стакан. – И утешьтесь хотя бы тем, что в русском, например, ни одной поговорки, связанной с американцами, нет. Хотя попили вы нашей кровушки изрядно.
– Сами виноваты. Ваши претензии на мировое господство…
– О-о! Чья бы корова мычала!
– Насколько я помню историю, уважаемый, – сказал Причер назидательно, – только ядерное сдерживание уберегло мир от красной угрозы. А кто сделал первую бомбу? И от кого? От вас же!
– Расскажите это морпехам, падре! [10] Если б мы по-быстрому не сперли у вас технологию, вы бы нас этой бомбой и приложили… А согласитесь, землянам повезло с географией. Я вообще-то парень не религиозный, но в том, что Россию и Америку разделяет океан, вижу промысел Божий. Вплоть до появления ракетных средств доставки Атлантика мешала нам схлестнуться.
– Хорошо сказано! – оценил идею Причер.
– Иначе остались бы от вас рожки да ножки!
– Это еще как посмотреть…
– Агрессор всегда проигрывает, – заверил прапорщик. – Доказано практикой. Мы бы вас шапками закидали и фуфайками загоняли. Кто с дубиной на Русь придет, тот с дубиной в жопе и уковыляет. Так давайте же выпьем, падре, за нерушимую дружбу наших великих народов! Русский и американец братья навек!
Четвертая доза пошла идеально. Прапорщик закурил, положил ноги на стол, выпустил клуб дыма и сказал:
– Допустим, я знаю, для чего мне пригодилось бы бессмертие.
Причер от неожиданности чуть не проглотил сигару. Он, конечно, помнил, как приставал к Воровскому с «социологическим опросом». Но после третьего стакана его уже радовало, что прапорщик от ответа уклонился. Ан нет. Похоже, на Кляксе вопрос бессмертия задевал и волновал каждого. Ничего удивительного – оно тут буквально под ногами текло.
– Вы правы, уважаемый падре, – говорил Воровский, задумчиво глядя в потолок. – Большинство людей очень хочет бессмертия и при этом совершенно не понимает, зачем оно. Хочет просто из-за страха неминуемой смерти. Но что люди будут делать с этим даром, если получат его… Изменятся ли они…
– Изменятся! – сказал капеллан твердо. – Я думал об этом сегодня.
– С точки зрения священнослужителя? – Воровский, полулежа в глубоком кресле, сверкнул хитрым глазом.
– Ну? – Капеллану почудился в этом вопросе какой-то подвох, он даже сел прямее.
– Вы сколько лет при воротничке? Пять с лишним? И раньше были набожны? – допрашивал Воровский.
– Набожен – это чересчур, но, в общем, да… Интересовался.
– Как вас занесло в священники, падре? То есть мотивы ваши мне известны, вы сами рассказывали. А чисто по жизни – как это произошло?
– Да если честно, родители все устроили, – усмехнулся Причер. – Когда меня по инвалидности списали. Я мог, конечно, на штабную работу пойти, но это был дохлый номер – характером не вышел, манеры неподходящие, да и вообще закалка не та. Короче, засел дома. Пенсию изничтожаю, и душу свою заодно. Пью, в общем.
– Пошел по-русски, – напомнил прапорщик.
– Да уж. Как вспомню, до сих пор стыдно. Ко мне иногда мама заезжала, старалась поддержать, а я каждый раз то в слезах, то в блевотине… Фу. Ну, мама не выдержала, рассказала отцу, как я загибаюсь. Тот пошел в отдел условно годного резерва, треснул кулаком по столу – что же вы, говорит, сволочи, делаете?! Мальчишка всего себя армии отдал, а вы, как только ему какая-то падла ногу откусила, – капитана в зубы и на пенсию? Хотите, чтобы он в двадцать семь лет спился и руки на себя наложил? Кстати, недалек был от истины. Я совсем вкус к жизни утратил. Поначалу Господа молил – подскажи что-нибудь, укрепи, помоги, – только без толку. Чересчур себя жалел, Господь таких обычно игнорирует. Чтобы получать свыше ответы, нужно грамотно ставить вопросы. «Милый Боженька, почему так херово жить без ноги и не отрастишь ли ты мне новую?!» – это, честно говоря, не вопрос, а розовые сопли атеиста.
– А как правильно? – мягко спросил Воровский.
– Хм… Сказал же Моисей: «Избери себе жизнь, чтобы жить».
– Это вопрос?
– Это ответ. Ну и, короче, в один прекрасный день приходит ко мне папуля. Заявляется ни свет ни заря, да ка-ак начнет костылем бутылки колошматить! Не признает расхлябанности в людях, одно слово – генерал. Спасибо, меня не отдубасил, вспомнил, наверное, что с инвалидами воевать нехорошо, и вообще – солдат ребенка не обидит. Бар разнес и ушел. Только я успел за пивом смотаться, гляжу – сообщение: вызов в штаб Службы поддержки. А там – опыт работы с личным составом? Ну, имеется… По общей психологии зачем курс прослушал? Так командиру полезно… Чем вообще занят? Бухаю… Назад в армию хочешь? Есть вакансия на ускоренных курсах полевого капеллана. Если святые отцы решат, что годен, шесть месяцев отучишься – и в строй. Я говорю – ребята, да какой из меня капеллан?! Мне в ответ: не придуривайся, священники, с которыми ты служил, подтверждают – нормальный падре хреновней занимается, десантника изображает. И особисты тебя рекомендуют крайне положительно. Вот, собственно, и вся история. Уф-ф… Знаете, Воровский, а вы умеете правильно слушать. Вовлеченно. Прямо исповедник. То-то я заливаюсь…