— Какой ты неуемный, — проходя мимо, пожурил его Чинарский. — Тебя же по-хорошему просили.
Он открыл дверь, разукрашенную замысловатым китайским орнаментом, и шагнул внутрь. Здесь его встретил еще один «китаец». То ли метрдотель, то ли еще один представитель службы безопасности. Во всяком случае, одеждой они походили один на другого, а приглушенный свет зала не давал возможности разглядеть подробности. Он тоже внимательно оглядел Чинарского, видимо удивляясь, как он смог пройти строгий фейс-контроль на входе.
— Там твой приятель оступился, — показал на дверь Чинарский и зашагал по проходу в глубь помещения.
Легкие фонарики, свисающие с низкого сводчатого потолка, покачивались в такт его быстрым шагам. Посетителей было немного. Они, занятые тем, что ковырялись палочками в больших плоских тарелках и маленьких пиалах, не обратили на него никакого внимания.
Метрдотель, вняв замечанию Чинарского, выбежал наружу. Увидев своего товарища за дверью, стоящего на карачках и пытающегося подняться на ноги, он кинулся ему на помощь. Чинарский к этому времени уже входил на кухню. Он пропустил официанта с подносом, на котором дымилась какая-то пища, и шмыгнул за занавеску, отделявшую кухню от зала.
На большой плите, расположенной в центре кухни, стояли кастрюли, сотейники и казаны всех размеров — начиная с огромного, литров на пятьдесят, и кончая совсем маленьким, трехлитровым. Несколько работников кухни, все в белых фартуках, сновали от плиты к столам, расставленным почти по всему периметру. На столах лежали пучки зелени, горки овощей и фруктов; в мисках дымились лапша и какие-то черно-коричневые штуки, очень напоминающие внешним видом грибы.
Один из поваров орудовал огромным серебристым ножом, похожим на шашку кавалериста. Чинарский подошел к нему и остановился за спиной. Он хотел было тронуть того за плечо, чтобы привлечь внимание, но решил подождать, пока «кавалерист» закончит со своей шашкой. Видимо почувствовав, что рядом с ним кто-то стоит, повар обернулся, но ножом орудовать не перестал. Чинарский увидел совершенно славянскую физиономию. Это был молодой парень с длинным лицом, большими светло-голубыми глазами и тонкими губами. Он кромсал морковь такими тонкими дольками, что Чинарский забеспокоился, как бы тот не оттяпал себе палец.
— Кто у вас шеф-повар? — быстро спросил Чинарский.
— Там. — Парень кивнул куда-то в сторону, противоположную входу.
Чинарский пошел в указанном направлении. Там стоял крупный брюнет, перебиравший бобы в большом латунном дуршлаге. Когда Чинарский остановился рядом с ним, он обернулся и поглядел на него раскосыми глазами.
Чинарский как-то не ожидал столкнуться с настоящим китайцем, хотя и находился на кухне китайского ресторана. «Вот черт, — подумал он, — а говорит ли он по-русски?»
Китаец вопросительно глядел на него, продолжая ковыряться в своем дуршлаге. «Они хоть на минуту останавливаются?» — мелькнуло в мозгу у Чинарского. Он вспомнил статью из какой-то центральной газеты, где говорилось о том, как русский фермер нанимал китайцев для работы на поле. Те успевали вручную обрабатывать втрое большие площади, чем наши крестьяне. Причем работали с ранней весны до поздней осени с пяти утра до десяти вечера.
— Мне нужно узнать, что такое мантаура. — Чинарский тщательно выговаривал слова и говорил громче обычного, как будто китаец должен был так лучше его понять.
— Мантаура? — повторил китаец на хорошем русском.
— Ага, мантаура, — радуясь, что его поняли, закивал Чинарский.
Он выудил из кармана пакетик с осколком, развернул его и сунул китайцу под нос. Шеф-повар с интересом принюхался, щуря глаза-щелочки. Похоже, запах его так сильно заинтересовал, что он отставил наконец свой дуршлаг в сторону и осторожно взял пакетик в руки, предварительно взглядом спросив у Чинарского разрешения.
— Бери, бери. — Чинарский застыл, ожидая его вердикта.
Шеф раздувал ноздри, подносил осколок к самому носу, отодвигал на расстояние вытянутой руки и со свистом выталкивал из себя воздух. Наконец, протянув пакет с осколком Чинарскому, отрицательно покачал головой.
— В Китае такого растения нет, — подбирая слова, сказал он. — Запах очень редкий.
— Это я и сам знаю, — расстроился Чинарский.
— Может быть, из Африки или с Мадагаскара, — добавил китаец и, отвернувшись, снова взял свой латунный дуршлаг.
— Вот работнички, — восхищенно покачал головой Чинарский, — ни секунды простоя.
Убрав пакетик в карман штанов, он направился к выходу. Но только отодвинул занавеску, как нос к носу столкнулся с милицейским старшиной. Тот был настроен довольно решительно. Сжимая в руке рукоятку ПР-73, в просторечье именуемой резиновой дубинкой (вес семьсот граммов), он взглянул на Чинарского и обернулся назад.
— Он это, он, — закивал охранник, придерживая нос платком. — Много себе позволяет. Незаконно проник в заведение.
Второй, которого Чинарский принял за метрдотеля, стоял рядом и поддакивал. Рядом с ним громоздился сержант.
— Нарушаем? — строго спросил старшина. — Ну-ка проедемте, гражданин.
— Пошли. — Чинарский пожал плечами. — Только я ничего не нарушал.
Чинарский был серьезен и спокоен, зная, как следует себя вести в подобных случаях. На ментов положительно действует слегка отрешенный вид клиента и небольшое удивление. Здесь главное — не переборщить. Слегка направляя Чинарского толчками в спину, сержант завел его в какую-то подсобку, расположенную в самом начале зала. Там все и устроились. Старшина сел за стол, сержант опустился на свободный стул, а охранники остались стоять. Естественно, стоял и Чинарский.
— Итак. — Старшина все еще сохранял серьезный вид. — Документы есть?
— У меня? — Чинарский расширил глаза. — Есть.
Он достал из кармана паспорт, который всегда носил с собой, и положил его перед старшиной.
— А в чем, собственно, дело, могу я узнать? — полюбопытствовал он.
— Сейчас узнаешь, — встрял в разговор сержант, — стой спокойно.
— Ты мне нос сломал, сука, и с лестницы спустил, — подскочил к Чинарскому охранник.
— Спокойно, — отстранился от него Чинарский. — Зачем же вы так? Сами с лестницы свалились, а хотите на меня все повесить. А я-то вашему приятелю еще сказал, чтобы он вам помог. Ай-яй-яй, нехорошо.
Старшина удивленно взглянул на охранника.
— Да врет он все, — заорал охранник, — это он меня…
— Товарищ старшина, — терпеливо произнес Чинарский, — ну сами посудите: зачем мне нужно было его спускать с лестницы, как он выражается, да еще нос разбивать? Да и не смог бы я этого сделать. Вы на него посмотрите и на меня. Да он бы меня в бараний рог скрутил!
Действительно, Чинарский выглядел не лучшим образом — и в смысле одежды, и в смысле физическом.
— Ну-ка дыхни, — поманил старшина Чинарского.