– Домой, – выдохнул он. – Хочу домой…
– Ты что, не помнишь, как попал сюда? – уже тише спросил Дильс, отпуская Артура.
Тот посмотрел на него с невыразимой грустью и ничего не сказал. Он был похож на побитую собаку.
Видя, что больше добиться от него нечего, Дильс спросил:
– Сам вылезешь? Тебе нужно обработать палец.
На то, чтобы помочь Артуру выбраться наверх, ушло не менее получаса. Дильс попросил Тиму приглядеть за ним. Тима согласно полез наверх, но присматривать особенно было не за кем – Артур потерял сознание, и Тима сообщил об этом Дильсу. Однако тот его не слышал – внизу происходил разговор.
– Ты это имел в виду? – спросила Злата. – Твои подозрения оправдались?
– Да, – выдавил из себя Тух-Тух. – Но поверьте, я не мог себе представить, что она будет здесь!
– Кто «она»? – спросил зло Дильс. – Опять ты недоговариваешь!
– Мы должны как можно скорее убраться отсюда, – норвежец словно не слышал Дильса. – Это зло, в чистом виде зло… По дороге я расскажу…
– Нет уж, – уперся Дильс.
– Хватит, – оборвала их Злата, и они оба удивленно замолчали. Она все это время неподвижно стояла, не отрывая глаз от закованной в лед девушки. Пауза начала затягиваться. Тима слышал, как за спиной тяжело дышал Артур, словно только что сбросил с плеч мешок с цементом. Дильс и Тух-Тух встали за ее спиной, как напуганные школьники за учительницей, увидев впереди злую дворнягу.
– Ты считаешь, дело в НЕЙ? – нервно спросил Дильс. – Ведь сначала ты говорила, что во всем виновато золото?
Злата оставила его реплику без внимания. Она сняла рукавицу. Несмотря на условия, в которых они прозябали последнее время, ее руки все еще оставались красивыми и ухоженными. Медленно, как в покадровой съемке, она вытянула пальцы и слегка коснулась поверхности льда. Дильс выступил вперед, собираясь что-то сказать, но, видимо, передумал.
Тима склонился ниже, пытаясь рассмотреть происходящее. Злата закрыла глаза, губы плотно сжаты. Из-под ладони побежал первый ручеек. Артур хрипло закашлялся и застонал.
Сквозь пальцы Златы струились уже три ручейка, и Тима не мог поверить своим глазам. Насколько горячей должна быть рука у этой женщины, чтобы даже при такой температуре в пещере расплавлять лед?!
– Злата, чт… – договорить Дильс не успел.
Дальнейшее было похоже на кошмарный сон. Глыба затряслась, как будто под землей началось какое-то движение, что-то наподобие просыпающегося вулкана. Злата вскрикнула, опустившись на колени, но руку не убирала. Тух-Тух попятился назад. Дильс кинулся к Злате и схватил ее за плечи, но внезапно она повернулась и нанесла ему такой мощный удар в живот, что он отлетел в сторону, как теннисный мячик, и с выпученными глазами захрипел, хватая ртом воздух.
Ледяная линза с девушкой на мгновение вспыхнула ярко-алым, словно внутри выплеснули артериальную кровь. Злата снова начала стонать, а потом завыла, рука, касающаяся льда, затряслась, но она продолжала ее держать. Ручейки из-под ладони уже не бежали – оттуда с легким потрескиванием сыпались искры. Вой становился громче, и он был намного ужаснее предсмертных криков Яны. Слыша эти неземные, утробные звуки, издаваемые глоткой Златы, Тима поневоле думал об обезумевшей корове, которую крокодил тащит в болото.
– АЗГ’ХГАРД!!! ВИЕН, ИТА СУННКЪЯВВИЯ!!! – рычала Злата. Капюшон слетел с головы, ее рот начал дергаться, как у эпилептика, с которым случился припадок, из носа потоком хлынула кровь. – ХЪЯЦ’НИГУННИ!!!
Дильс и Тух-Тух стояли, не в силах даже моргнуть. Стало трудно дышать, легкие работали как кузнечные мехи, на виски давила пульсирующая боль. Ноги будто вросли в пол, и все неотрывно смотрели, как Злата билась в конвульсиях. Сталактиты стали один за другим встревоженно вспыхивать, как маяки. Глыбу продолжало раскачивать, и Тиме казалось, что он видит искаженное злобой лицо девушки, теперь ее глаза раскрыты, раскрыты так широко, что казалось, в следующую секунду они выкатятся на щеки, а ее волосы вздымались и опадали в такт раскачиванию, как чайка на волнах.
Первым опомнился Дильс. Что-то крича (из-за воя Златы Тима не расслышал), он ухватился обеими руками за косу Златы и резко рванул на себя. В какой-то страшный момент Тиме почудилось, что у него ничего не получится, и сейчас он просто откатится в сторону, сжимая в руках окровавленный скальп жены, а она будет продолжать безумно выть с оголенным черепом, держась за этот проклятый кусок льда, но нет. Они вместе упали к стенке, после чего раскачивания ледышки тут же прекратились. От контуров рыжеволосой девушки исходило ровное свечение. Искры, сыпавшиеся из-под ладони Златы, плавили ледяную крошку, шипя и потрескивая, от них шел едва видимый пар. Сталактиты успокаивались и медленно темнели, все одновременно, так гаснут лампы в кинотеатре после третьего звонка.
На негнущихся ногах Дильс проковылял к Злате. Лицо ее было синюшного цвета, и льющаяся из носа кровь была похожа на черничный компот. В углу рта пузырилась пена. Ладонь, которой она касалась ледяной глыбы, была неестественно красной, и только спустя какое-то время он понял, что это ожог.
– Что это было? Гипноз? – шепотом спросил Тух-Тух. – Скажите мне, что я сплю. Дильс?
Тот даже не повернул голову в его сторону, с невыразимой тоской глядя на Злату. Она пришла в себя лишь через час, но, как ни бился над ней Дильс, она молчала. Только разевала рот и бессмысленно таращилась невидящим взглядом, будто рядом никого и не было. Кое-как ее поставили на ноги, а чтобы ее вытащить, пришлось повозиться. Сделали специальные петли, и то Злату пришлось страховать.
Артур тоже очнулся, и они поплелись обратно в лагерь. Тима шел и чувствовал, что его так и тянет посмотреть в сторону лаза. Только огромным усилием воли он не сделал этого.
Дома их ждал неприятный сюрприз – исчез Костя. Антон не вылезал из палатки и ничего не видел. Учитывая его состояние, близкое к истерике, никто не стал его расспрашивать.
– А-а, черт! – в бессильной злобе выкрикнул Дильс.
Он бесцельно метался от лаза к лазу, затем подлетел к Тиме:
– Мне нужна твоя помощь. Его нужно найти, – сказал он умоляюще. – Я бы не стал просить, если бы с Артуром все было в порядке.
– Извини, Дильс, – сказал Тима, стараясь не встречаться взглядом с Дильсом. – Но Костя уже не Костя. То, что сейчас произошло в пещере, лишний раз подтверждает это.
Дильс долго смотрел на него, затем сказал слова, которые Тима будет помнить всю жизнь:
– Я не ожидал такого от тебя, Тимофей.
Тима почувствовал, что его лицо залила краска стыда, но ничего поделать с собой не мог. К тому же на лице Златы тоже не было осуждения. В конце концов, ему было страшно, неужели не понятно?! А после того, что он увидел там, в пещере, идти искать Костю, на спине которого растет какой-то одноглазый монстр, было просто выше его сил. Но и оправдываться перед Дильсом он не стал.