– Натоптали мы здесь, – осмотрелся я.
Траву там и сям покрывали пятна мокрой глины.
– Через день-два и видно не будет. Трава быстро растет.
Я споткнулся взглядом о миниатюрный след босой женской ноги.
– Она и тут была, – негромко произнес он. – Похоже, что к часовне ушла.
Теперь я уже по-другому смотрел на покачивающиеся ветви кустов, на густые заросли. Ко мне возвращалось уже пережитое ощущение: именно то, которое я испытал ночью после погони в лесу за возможным убийцей.
– Днем они не ходят, – проговорил не слишком уверенно Михаил и засобирался. – Пошли отсюда на хрен. Нечего тут больше делать, только светиться лишний раз. Тебе же написали: «Не ищи меня». А надо было написать: «Не ищи приключений на свою задницу».
Он широко зашагал к дороге, к тому месту, где стояла моя машина.
– Ну, давай, – протянул он мне руку. – Приятно было познакомиться. Я умных людей люблю и за километр их чувствую. Заезжай под настроение, звякни только перед этим, чтобы я на месте оказался.
– Может, и заеду, – неуверенно произнес я и полез в карман за ключами. – Пахнет что-то, – принюхался я.
В воздухе и в самом деле стал ощущаться неприятный застоявшийся запах.
– И точно, воняет! – Нос Михаила зашевелился, сторож громко чихнул, потом осторожно обошел мою машину. – Епсель-мопсель… – прошептал сторож.
О том, что случилось нечто очень неприятное, можно было и не говорить. Я подошел к Михаилу. Между моей машиной и кустами на земле лежал лицом вверх человек. Правая рука прижата к сердцу, ноги широко раскинуты в стороны. Немытые волосы, клочковатая борода, почерневшее от солнца, грязи и регулярного пьянства лицо. Запах прокисшего пота исходил от его давно не стиранной одежды.
– Бомжара, – проговорил сторож и вздохнул.
По лицу бомжа бегали рыжие лесные муравьи.
– Может, жив еще?
Ни я, ни мой провожатый не спешили проверить у него пульс.
– Нет, основательно окочурился, – определил Михаил.
Почему сторож пришел к такому выводу, объяснять не стоило. Муравьи сновали не только по коже, не только забивались в нос, но и пробегали по широко открытым глазам.
– Трупак – подарок судьбы, и радостного в этом нет ничего, – проговорил странную фразу Михаил.
– Все-таки придется ментам звонить… – Особой решимости во мне не было.
– На хрена? – изумился Михаил. – Был бы пьяный, замерзал бы на морозе, можно было бы и звон дать, чтобы не окочурился. А тут – чем ты ему поможешь? Он и при жизни уже наполовину мертвым был. Бомж – не совсем и человек, так, оболочка и немного воспоминаний о прошлой жизни.
– И как это – взять уехать, а он тут лежать останется?
– Ну и что? – пожал плечами дачный сторож. – Кто-нибудь другой найдет. Места здесь не глухие, за день человек с сотню провернется. Кто-то обязательно ментам сообщит. Не хотелось бы, конечно, чтобы дети на него первыми наткнулись. Но тут уж как повезет.
– Не умею я так, человек все же, – признался я. – Надо звонить. Дай свой телефон, у меня аккумулятор разряжен.
– Ага, умный какой, – сторож отрицательно покачал головой. – Номер-то мой у них высветится, а за мной судимость, зона… Я собой рисковать не хочу. Стрельнет что в голову, или окажется, что он не просто так окочурился, то на меня убийство повесить могут. Так что телефона я не дам. Хотя… – задумался сторож. – Трубку мою бери, только симку в нее свою вставь.
Так и сделали. Я позвонил, назвался, описал ситуацию, предупредил, что аккумулятор в моем телефоне почти разряжен. Теперь оставалось только ждать.
– Правильный ты слишком… Все, я пошел, – заторопился Михаил. – Можешь говорить, что ко мне приезжал. Ничего страшного в этом нет, но к машине ты уже один подходил. Счастливо оставаться.
Возвращаться к сторожке он не стал, нырнул в лесопосадку и за несколько секунд буквально растворился в ней. Я остался наедине с трупом. Бедолага, скорее всего, умер практически мгновенно.
Взяв в машине сигареты, я закурил. Наконец-то тошнотворный запах заглушался дымом. Вспомнилась старая побасенка о том, что у человека на сетчатке глаза запечатлевается и остается, подобно фотографии, последнее, что он видел при жизни, ведь глаза – это зеркало души. Душа уходит, а зеркало с изображением убийцы остается. Ерунда, конечно. Петруха бы камня на камне не оставил от такого нематериалистического подхода.
Я разглядывал влажный грунт дороги. На земле не было следов пальцев, бомж перед смертью не пытался ползти, даже не сумел перевернуться на живот. И тут вновь я увидел след женской босой ноги. Мне нестерпимо захотелось заглянуть трупу в глаза, но подходить к нему близко не стоило, затоптал бы следы.
Со стороны шоссе послышалось ровное урчание автомобильного двигателя. Из-за поворота выползли «Жигули»-«копейка». Автомобиль остановился, немного не доехав до моей машины. Из-за руля выбрался полный коротышка в милицейской форме.
– Это вы Марат Бессмертных? – прищурился он, в первую очередь заинтересовавшись почему-то не трупом, а мной.
– Это я вам звонил, – пришлось напомнить.
– Лейтенант Протасеня, – представился милиционер. – Проще говоря, местный участковый. Меня направили подежурить пока возле трупа. Бомж, значит… – пригляделся он. – Уже второй за сезон. Пьют всякую мерзость, жрут лишь бы что. Не моются. Где уж тут здоровья напасешься… Вот и мрут, как мухи, и где придется. Нет чтобы по другую сторону дороги окочуриться, там уже не мой участок, – разоткровенничался участковый.
Мне подумалось, что история повторяется. Ведь было уже недавно: те же места, тоже труп, приезд милиции… Нехорошее место, а меня в него, как в воронку, затягивает. Нет чтобы послушаться умудренного жизнью дачного сторожа! Нельзя быть настолько законопослушным.
– Мне-то что делать? – спросил я.
– Как и мне. Теперь только ждать. – Коротышка поправил фуражку и сел в машину боком. Дверца оставалась открытой. Протосеня вытянул ноги на дорогу и протяжно зевнул. – Это ему спешить больше некуда, а нам торчи тут… Охраняй, охраняй – а какие, к черту, следы, если все тут ясно как божий день? Сам помер, ресурс свой жизненный исчерпал, бедолага. Пытался я этих бомжей гонять. Раз подошел к ним в карьер заброшенный, второй. Только власти у меня мало. Теперь даже бомжи права свои знают и качать их не стесняются. Нет у меня такого закона, чтобы запретить им в карьере жить. Они вроде как туристы получаются. Ну да, можно их за отсутствие документов, удостоверяющих личность, прищучить. А толку? Лишняя головная боль. Некоторые из них уже до этого опустились, что и собственного имени вспомнить не могут… Ну да ладно, что это я вас своими проблемами гружу? – опомнился коротышка, вытащил с заднего сиденья портфель, достал из него бумажный сверток и принялся уминать бутерброд с колбасой, запивая его минералкой.