Еще один окурок полетел в урну. В горле уже першило. Две сигареты подряд – это уже слишком. Если хочешь бросить курить, то можно поджечь и третью, и четвертую, чтобы уже совсем дойти до омерзения к табачному дыму.
За моей спиной скрипнула и приоткрылась дверь. Я обернулся – никого. Ничто меня не напрягло, ведь сквозняки у нас дело обычное. По привычке засунул зажигалку в полупустую сигаретную пачку, зажал ее в пальцах вместе с мобилой.
Мои шаги гулко разнеслись под кирпичными сводами, и от этого сразу ощутилась тишина, царившая в морге.
– Петруха, – негромко позвал я, понимая, что он уже окончил разговор с Ольгой Николаевной.
Никто мне не ответил. Я толкнул дверь кабинетика – внутри пусто. Лишь пар поднимался над полулитровой банкой с выключенным кипятильником.
– Петруха! – позвал я уже громче.
И опять тишина в ответ. Странно, но тогда мне не почудилось ничего угрожающего. Мало ли что? Стены у нас толстые, двери массивные, может и не слышать меня.
В зале морга, облицованном белым кафелем, горела лишь пара ламп. Под ними на столе из нержавейки лежал мертвец со вскрытой брюшной полостью – неоконченная работа Петрухи. Еще два покойника, прикрытые простынями, дожидались своей очереди у стены.
– Петруха! Куда ты подевался? – Мой голос прозвучал и рассыпался, отразившись от сводов. – Вот же черт…
Нехорошие предчувствия уже зарождались, буравили мозг. Мой приятель был не из тех людей, кто постеснялся бы ответить даже из туалета. Но и это полезное заведение оказалось никем не занятым.
«Сбежал? Побоялся говорить со следователем? Но как он мог уйти незамеченным? Я же стоял у входа».
Я вышел в коридор и прислушался.
– Эй, хватит издеваться!
Я вытащил мобильник, набрал номер Петрухи. В наушнике защелкало, потом пошло соединение, раздались длинные гудки. И тут прорезался еще один звук, но шел он уже не из наушника моего телефона. Где-то невдалеке отозвался мобильник приятеля. Чуть различимо звучала неуместно веселенькая в этих стенах разухабистая мелодия. И я пошел на звук. Понять, откуда именно он шел, было непросто. Повороты коридора то отдаляли меня от источника звука, то приближали.
– Петруха, трубку хоть возьми!
Еще один поворот… И тут мелодия зазвучала более явственно. Она шла из-за приоткрытой двери помещения-холодильника, где хранились трупы, оставленные для экспертизы. Эта обитая оцинкованной жестью дверь обычно закрыта, чтобы не выпускать холод; но теперь почему-то ее то ли забыли закрыть, то ли сама отворилась, то ли…
Да, звук мобильника шел именно из-за нее. Я шагнул внутрь, мгновенно ощутив холод. В темном помещении, лишенном окон, стояли каталки с телами. Они лишь угадывались в фосфорических вспышках неяркого света. И этот свет исходил из-под простыни, прикрывавшей одно из тел, пронизывал ее неровным пятном. Неверной рукой я стянул белое покрывало и тут же отшатнулся. Петруха лежал, скрестив на груди руки, его распахнутые глаза неподвижно смотрели в потолок, а в широко открытом рту пульсировал синим светом, жужжал виброзвонком мобильник. Патологоанатом был мертв.
От неожиданности я выронил свой телефон вместе с сигаретной пачкой. Мобильник во рту Петрухи еще раз вспыхнул, отразившись бликом в металлической зубной коронке, и погас, погрузив в темноту страшную и таинственную картину. Слабый свет еще продолжал литься в щель приоткрытой двери, но эта щель уменьшалась с каждой секундой. Я бросился к выходу, но оказалось, что слишком поздно. Дверь захлопнулась, с другой стороны скрежетнул запор. Холод и темнота обступили меня со всех сторон.
– Эй! Кто там? Выпустите!!!
Зрительная память еще хранила недоступную теперь моим глазам незатейливую обстановку холодильной камеры. На ощупь я отыскал дверь, принялся колотить в нее руками, ногами. Я кричал, но никто не спешил ни отвечать мне, ни открывать. Неровно вздрогнул за стеной и мощнее заработал холодильный компрессор. Кто-то повернул регулятор температуры на полную мощность!
– Я здесь! Откройте!
И только сейчас до меня окончательно дошло, что я не случайно оказался запертым в камере промышленного холодильника. Меня сюда заманили! Сам пришел, ведомый развеселенькой мелодией мобильника… Я запаниковал. Битумно-черная темнота обступала меня со всех сторон. Открывай глаза, закрывай – ничего вокруг не изменится. Мои ногти скребли по жестяной обшивке стен, я бил в них ногами. Горло уже опухло от крика.
– Спасите!!!
Вот только кого я просил о спасении? Того, кто закрыл меня здесь? А он захочет меня выпустить? Ему это надо? Не для того же заманили и заперли, чтобы потом дать мне свободу. Холод уже давал о себе знать, меня била дрожь. Неужели все? Неужели нет выхода?!
«Мобильник! – вспомнил я. – Всего один звонок, и меня вытащат отсюда! Но где он? Ах да… Я его выронил».
Я ползал на четвереньках по полу, отчаянно пытаясь отыскать свой телефон.
– Всего один звонок, и я свободен!
Пальцы скользили по холодным плиткам пола, я то и дело утыкался головой в тяжелые каталки. Холод все глубже проникал в тело.
– Спокойнее, спокойнее, – уговаривал я себя. – Паниковать нельзя. Так ты никогда ничего не найдешь. Ты мечешься.
Я попытался мыслить продуктивно. Шанс наткнуться на свой телефон или пачку сигарет с зажигалкой в просторном помещении ничтожен, если действуешь наобум в темноте. И я стал вести системные поиски. Сперва прополз на четвереньках от угла к углу вдоль стены. Чертовы каталки постоянно попадались на моем пути, словно тут их было не несколько штук, а несколько десятков. Затем я сдвинулся от стены и вновь двинулся, ощупывая пол. Но вскоре понял, что «заблудился». В кромешной темноте, когда против тебя и холод, и время, сделать это несложно. Я снова уткнулся головой в угол.
– Так, сосредоточься, подумай, – уговаривал я самого себя. – Это же так просто. Здесь есть все, что нужно для спасения. Только найди. Только придумай, как найти, – шептал я, сидя на ледяном полу, и дул на озябшие пальцы, согревая их своим пока еще теплым дыханием.
Я понимал, что еще полчаса, час, и холод одолеет меня. Не знал, хватит ли этого времени, чтобы отыскать спасительную мобилу. Время шло, а я все еще колебался. И все же не зря говорят, что человек способен преодолеть предрассудки и табу в смертельно опасной ситуации. Ведь в холодильной камере, кроме моей, имелась еще одна мобила, которая и привела меня сюда. И найти ее было куда проще. Моя рука коснулась холодного мертвого тела, прикрытого простыней.
– Нет. С Петрухи я простыню успел сдернуть, – вспомнил я и отодвинул каталку в угол.
С третьей попытки я отыскал Петруху.
– Извини, друг, – обратился я к нему, как к живому.
Мои пальцы коснулись лба, скользнули в широко открытый рот и вытащили мобильник. Вдавленная кнопка заставила светиться экран. Телефон подрагивал в озябших пальцах, которые не хотели слушаться.