– Какое я неуклюжее, – хихикнул клоун, поднимаясь и отряхиваясь. – Итак, к делу. Полагаю, у каждого человеческого существа должен быть выбор, согласны со мной?
Гарик кивнул. На его тело с подсохшими корками крови снова стали пикировать насекомые.
– Короче, вот мое предложение. Вы, кстати, голодны?
– Не очень, – хрипло ответил Гарик, теряясь в догадках, что же приготовил для него этот ходячий кошмар взамен пытки насекомыми.
– Видите перед собой труп? – вкрадчиво поинтересовался клоун.
– Конечно.
– Съешьте его. И тогда вы свободны.
Гарику показалось, что он ослышался.
– Что? Как это, «съесть»?
– Так это. Именно так, как я сказало.
– Съесть ВОТ ЭТО?!
– Совершенно верно, – пропищал клоун, самодовольно потирая руки, вероятно, восторгаясь собственной находчивостью.
– Как вы себе это представляете? – глухо спросил Гарик. Боже, он даже смотреть не может на этого мертвяка, а ему предлагают им полакомиться?!!
– Никак. Никак я себе это не представляю, – признался клоун. – Но очень хотел бы взглянуть на эту милую сцену, поэтому и предлагаю вам выбор. Так и быть, разрешаю вам оставить голову и кости. А уж все остальное будьте любезны...
– Я умру, если буду есть мясо трупа, разве вам не понятно? – сказал Гарик, он все еще надеялся, что клоун шутил, хотя шутить подобным образом мог только законченный псих.
– Может быть, – не стал отрицать клоун. – А может, и нет. В любом случае чем вы рискуете?
Он подскочил к трупу и откусил у него мочку уха. Задумчиво пожевал, после чего выплюнул.
– Да уж, вкус определенно не как у пиццы. Ладно, милейший, я устал от вас. Или вы скушаете умершего человека, или вас скушают мухи. Согласитесь, у вас есть маленький, но все же шанс. Подумайте. А чтобы вы думали быстрее...
Клоун поднял банку и, окуная кисть в мед, шлепнул несколько мазков на тело Гарика. Тот застонал.
– Ничего, я только немного... вот так, в самый раз.
Клоун хотел сказать что-то еще, но в это мгновенье из дома донеслись крики. Кричала девушка. Клоун погрозил пальцем Гарику и заспешил в дом.
Гарик закрыл глаза и начал молиться.
* * *
Я сходил с ума от воплей. А они слышались с пугающей периодичностью, причем, если я не ошибался, кто-то кричал на улице, а кто-то – в доме. Я затыкал уши, приказывая взять себя в руки, но даже так душераздирающие крики были хорошо слышны, они просачивались внутрь, как зловонные миазмы, добираясь до самого сердца. Господи, что она с ними делает?! И что ожидает меня?
У меня не было часов. В комнате отсутствовали окна, и судить о времени было невозможно. Я прислонял ухо к стенам, пытаясь расслышать пение птиц, но, как я ни напрягал слух, все было тщетно – оттуда доносился лишь вой какого-то мужчины. Возможно, за окном была ночь. А может, день, просто птицы покинули это проклятое место. «Ромашка», твою мать...
Я немного поспал, потом меня разбудила Маша. Она принесла поднос с едой, и у меня рот заполнился слюной при виде котлет и поджаристой картошки. Салат из свежих овощей, приправленный сметаной, и стакан апельсинового сока добили меня окончательно, но все же я не притронулся к подносу, когда Маша просунула его мне.
– Ешь, Арч, не бойся, – с усмешкой сказала девушка.
– Неужели ты думаешь, что после арбуза я буду есть то, что принесла ТЫ? – сглотнув слюну, задал я вопрос, и она засмеялась.
– Дурачок. Я ничего туда не клала, Арч. А впрочем, не хочешь, не ешь.
Я раздумывал ровно секунду, и вот мои руки помимо моей воли тянулись к вожделенной тарелке с дымящейся котлетой.
Маша с улыбкой наблюдала, как я ем. Наверное, так смотрит любящая жена на своего мужа, когда тот вернулся после работы. Лишь с той разницей, что в моей ситуации «муж» сидит под замком, а «жена» выряжена в клоунский костюм и методично пытает друзей «мужа».
– Ты знаешь, когда я несла эту тарелку мимо Ларисы, она заплакала, – сказала вдруг Маша. – Наверное, она заметила стакан с соком.
Я замер с набитым ртом.
– Ты...
– Я кормила ее. Селедкой. Наверное, она хочет пить.
– Зачем ты это делаешь?
Маша пожала плечами.
– Просто так.
Она вытащила из кармана зеркальце и стала обновлять грим.
– Что ты сделала с ребятами? – спросил я. Есть что-то расхотелось.
– С кем именно?
– Вообще.
Маша убрала зеркальце и поправила резинку, на которой держался красный нос.
– Герасим болтается вниз головой. Алекса я немного отхлестала плетью. Ничего, ему не повредит.
– Что дальше? – срывающимся голосом спросил я.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – хихикнула Маша. – Узнаешь. Между прочим, что ты так печешься о своих дружках? Неужели тебя не интересует, что я приготовила для тебя?
Я замер. До настоящего момента мне даже не приходило в голову, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, и только от одной мысли, что меня будут пытать, меня всего затрясло.
– Ну-ну, Артурчик, – успокаивающе сказала Маша. – Это будет еще не скоро. Но зато это будет большим сюрпризом для тебя.
– А кто там, на улице?
– Так, тортик один. Медовый, – отмахнулась Маша, но я ничего не понял. Что за тортик, почему медовый?
– Пришел по мою душу, с дружком. Теперь мух кормит, – добавила Маша.
Я промолчал. Едва тронутая тарелка с едой сиротливо стояла на полу. Аппетит пропал безвозвратно.
– Нас будут искать, Маша, – сказал я после длительной паузы.
– Я знаю. Вас УЖЕ ищут. Только, милый мой, пока вас разыщут, пройдет как минимум пара дней, а мне этого вполне достаточно.
– Ты не боишься? – вырвалось у меня. – Ты понимаешь, что больна? Может, есть смысл прекратить это?
Она снова засмеялась:
– Ты знаешь, твой друг тоже все время твердил как заведенный: «Прекрати, пожалуйста, прекрати!»
– Какой друг? – вздрогнул я.
– Кирилл. Будто у тебя много друзей? – удивленно сказала Маша.
– Где он?! Что ты с ним сделала?! – закричал я, вцепившись в прутья решетки.
– Ничего. Просто посадила на качели. Вы ведь виделись там, внизу, – сказала Маша, и я оцепенел.
– Как?.. как на качели? – Я едва ворочал языком.
– Очень просто, прибила его к спинке. Да ты не парься, Арч. Он был бесперспективным, этот твой Кирилл. Скажем так, расходный материал. И узнай он о смерти Ани, рано или поздно повесился бы.