– Присаживайся, малыш.
Он сел в кресло напротив, едва различая в темноте силуэт матери.
– Ну что, сынок? Как ты тут без меня?
Ивана раздирали противоречивые чувства. Он не знал, радоваться появлению родного человека или бояться существа, бывшего когда-то его матерью? А может, это все-таки сон? И мама пришла во сне узнать, как дела?
– Мама? Это ты?
– А кто же еще? Или ты кого-то ждешь? Так я пойду. – Силуэт в кресле шевельнулся.
– Нет, нет, мама. Я никого не жду.
– Малыш, позволишь, я закурю? – Женщина снова зашевелилась.
– Да, конечно.
Иван услышал, как зашипела спичка, зажженная об коробок. Огонь вспыхнул, выхватив из темноты лицо собеседницы. Иван вжался в спинку кресла. Тот, кто сидел напротив, даже смутно не походил на его мать! Ни живую, ни мертвую.
– Ну, так как у тебя дела, сынок? Чем занимаешься в свободное от работы время?
Голос! Голос был настолько похож, что Иван готов был поверить в то, что перед ним его мама.
– Мама, это точно ты? – дрожащим голосом спросил он.
– Возьми меня за руку, – предложила женщина. – Возьми, не бойся.
Иван напрягся, потом медленно протянул руку и… коснулся кисти скелета. Раздался истерический смех.
– Ну что ты, Ванюша? Были бы кости, а мясо нарастет! По-моему, так, – произнес мертвец и снова разразился смехом.
Когда Иван проснулся, смех из ночного кошмара еще звенел в ушах. Уже рассвело. Он поднял голову, с трудом соображая, какой сегодня день. Иван лежал и смотрел в потолок. Кошмар не выходил из головы. Раньше сны о маме никогда не пугали его. Никогда.
– Но это чудовище не было моей мамой, – попытался он себя успокоить.
Диван, на котором лежал Ваня, вдруг прогнулся в ногах, будто на него кто-то сел. Иван медленно приподнялся на локтях. Наверное, вчера он кого-то привел в дом.
Но увидев сидевшего у него в ногах мальчишку с синим лицом, он почувствовал, как на голове зашевелились от ужаса волосы. Ваня повернул голову назад – за его спиной у окна стояла старуха. Она смотрела на него сверху вниз и улыбалась. Превозмогая боль во всем теле, Иван спрыгнул с дивана. Запутался в одеяле, упал. Встал, снова упал. Кое-как освободившись от пледа, выбежал в коридор. Схватил телефонную трубку и осторожно заглянул в комнату. Там никого не было.
Он положил трубку на рычаг и прошел в гостиную. Никого. Галлюцинации были вызваны кошмаром. Точно! Другого объяснения не было. Пока.
Иван снова присел на диван. Сейчас он уже не мог понять, зачем схватил трубку. Зачем?! И тут телефон зазвонил.
От этого неожиданного звонка Ваня даже подскочил. Сердце гулко забилось в груди. Он медленно подошел к телефону, перевел дыхание и взял трубку. А услышав Лешкин голос, понял, что именно ему хотел позвонить.
– Ванюха, нам конец! – охрипшим голосом пробормотал в трубку Алексей.
* * *
В кафе «У Захара» было пусто. Ваня сел на свое любимое место, к стене, Лешка – напротив. Оба вымотанные, будто вагоны разгружали.
– Ванюха, может, мы вчера паленки нажрались? – спросил Леша.
Иван смотрел куда-то в сторону и словно не слышал его.
– Не молчи! Что это за хрень?!
Иван встал и пошел к барной стойке. Вернулся с бутылкой водки и двумя стопками. Разлил. Подал одну Лешке, вторую взял сам.
– Ты что, собрался пить? Не, я не буду, – нахмурился Алексей и, скрестив руки на груди, откинулся назад.
– Ну как знаешь, – сказал Иван и выпил.
Алексей молча наблюдал за ним. Секунды тянулись, как часы. Наконец он не выдержал, взял свою рюмку и тоже выпил.
– Помнишь, когда пришел Макс, мы бегали по квартире в поисках пацана? – спросил Иван.
– Да, – кивнул Леша.
– А вечером? Старуха вместо Римки.
Леша снова кивнул.
– Ну вот, – развел руки Ваня, – а сегодня они были у меня.
– Они и у меня были! Но это же всего-навсего галлюцинации!
– Пили мы нормальную водку, – произнес Ваня, будто это все объясняло.
Лешка молчал, что-то соображая. Иван решил ему помочь.
– Ну не может же белая горячка накрыть сразу двоих. А?
– Наверное, нет, – отозвался Лешка.
– Я не знаю этих тонкостей, но, думаю, это все из-за того фильма.
«Точно, – подумал Алеша, – старуха облизнула меня сегодня ночью», а вслух сказал:
– Язык у нее, как у коровы.
– Что?!
– Да я о ночном кошмаре…
– А-а! Приятного мало.
Они снова замолчали. Неужели можно допиться в таком молодом возрасте до белой горячки? Можно или нельзя, было уже не важно. Они скорее поверили бы в то, что у них белая горячка, чем в то, что они сошли с ума из-за просмотра этого фильма ужасов.
– Что будем делать? – хрипло спросил Иван.
– Вань, может, к врачу?
– Может, и к врачу… – Пауза. – Но что-то мне неохота кодироваться. Это как признание того, что мы алкоголики.
– Да не алкаши мы! Ну, выпиваем маленько…
– Ни хрена не маленько! Тебе двадцать пять! Где твоя семья? Где дети? – Иван задавал эти вопросы скорее себе, чем Лешке. – Сейчас моей доченьке было бы пять. – Он смахнул слезу. – Понимаешь, Леша? Пять лет! Я бы водил ее в детский садик, тот, что за второй школой. У нас с Мариной обязательно был бы второй ребенок. Сынок.
Леша молчал. Эта тема пять лет была под запретом. Никто никогда не произносил в присутствии Ивана двух имен: Марина и Аня. Лешка даже не знал, что здесь случилось, пока он отдавал долг родине. Когда он уходил в армию, его провожали друзья, в том числе и Иван с беременной женой Мариной. А через два года Лешку встретили все те же друзья, но только Иван был уже один.
– У меня нет ни второго ребенка, ни Ани, ни Марины. Зато водки хоть залейся. – Иван наполнил рюмки, взял свою и выпил. – Что мы с успехом и делаем…
В кафе начали собираться работяги. Музыку сделали чуть громче, чтобы хоть немного заглушить этот гвалт. Ваня снова налил себе и Леше, поднял стопку и, посмотрев на друга, сказал:
– Есть одна мыслишка. Завтра возьмем отпуска и пройдемся по… – Иван запнулся, вспоминая, что хотел сказать. У него снова появилось ощущение, что за его спиной кто-то стоит. Ох, как не хотелось оборачиваться! И не только потому, что боялся увидеть полуразложившийся труп, не хотелось показывать Лешке свой испуг. Вот уже больше пятнадцати лет ребята считали его лидером, хотя никто прямо об этом и не говорил.
«А я самый обычный!»
Да, Иван занимался спортом, учился, старался жить правильно. Что такое жить правильно, он и сам толком не знал, но все равно старался. Интуитивно.