Даша горько усмехнулась и похлопала себя по рубашке.
– Как? У меня не то что паспорта нет, мне ходить не в чем.
Рост задумался. Определенно, если все пойдет хорошо, он поможет этой женщине.
Примерно метров за триста до дома Даша вдруг остановилась.
– Иди один. Антон не должен видеть нас вместе.
Близился день поминок Алекса, сорок дней. Это событие было решено отмечать в его квартире, где все еще жила Нелли. Утром все сходили на кладбище, посидели немного у родителей погибшего друга, затем отправились домой. Нелли ушла пораньше, чтобы успеть все подготовить. Мать Алекса сидела с покрасневшими от слез глазами и говорила так тихо, что приходилось напрягать слух. Первое время она держалась, затем не выдержала и расплакалась. Сквозь слезы она в который раз умоляла рассказать, что же произошло на самом деле, и ребята заторопились уйти.
Войдя в квартиру Алекса, троица обомлела. Нелли было не узнать, вместо взбалмошной девчонки, которая терпеть не могла платья и юбки и использовала минимум косметики, перед ними стояла шикарная женщина в строгом черном платье до щиколоток, с красиво уложенной прической. Ее нервное состояние выдавали только глаза, в которых пряталась безграничная боль. Она пригласила всех к столу, который и вовсе потряс молодых людей. Тут было все – салат из крабовых палочек, конечно же, всеми обожаемый традиционный «оливье», маринованные опята, семга, холодец с хреном, только что вынутый из холодильника, караси, обжаренные в сметане, перец фаршированный, огромная индейка, покрытая золотистой корочкой, из разломов которой тянулись струйки пахучего пара, хрустящие, обжаренные в масле тоненькие ломтики картофеля, несколько видов «нарезки», миниатюрные бутербродики из французского батона, щедро намазанные красной икрой, жульен и много чего еще.
– Круто, – только и смог выговорить Юра. – Да этим можно роту солдат накормить.
– Роту не надо, – плотоядно улыбнувшись, сказал Жуля. – А нас – надо.
Он быстро уселся за стол, сразу подвинув к себе курицу и миску с холодцом, затем принялся разливать по рюмкам водку. Юра вспомнил эти рюмки – он подарил их Алексу на прошлый день рождения. Изящные, сделанные из серебра, в форме миниатюрных тюльпанов, на каждой из них было изображено бушующее море, в волнах которого едва виднелся корабль, вступивший со стихией в неравную схватку.
Юра обратил внимание на стоящую на компьютерном столе фотографию Алекса, заключенную в золотистую рамку. В глаза сразу бросалась черная лента, безжалостно разрезающая рамку наискосок. Алекс дерзко смотрел прямо в объектив, на лице играла открытая, немного снисходительная улыбка, длинные волосы трепал ветер, и было трудно поверить, что этот обычный на первый взгляд студент почти полтора года безжалостно вырезал бездомных бродяг.
«Он так мечтал стать хирургом», – вспомнил Юра и отвернулся – фотография вызывала смутные, тревожные воспоминания, которыми не хотелось с кем-либо делиться.
Нелли села за стол последней. Юра обратил внимание, что ее тарелка пуста, и когда собрался ей что-то предложить, она молча покачала головой. Сам он тоже не мог смотреть на еду, поймав себя на мысли, что в последнее время вообще обходился только жидкостью, преимущественно водкой.
– За Алекса, – произнес Юра, поднимая рюмку. Все встали и молча выпили. Следующие несколько минут прошли в полном молчании, только слышалось чавканье Жули. Замечаний ему, однако, никто не делал – это было бесполезно.
– Вкусно, – промычал он с набитым ртом. – Где училась готовить, а?
Нелли с недоумением посмотрела на Жулю, словно он сказал очередную глупость, и ничего не ответила.
– Гюрза, как будем дальше жить? – спросил Мика, разрезая ломтик буженины. Нож был сервировочный и плохо резал, поэтому Мика отложил его в сторону и просто закинул в рот весь кусок целиком.
– В смысле?
– В том смысле, что мы так и не определились, – прожевывая, сказал Мика. – Хотелось бы выяснить наши дальнейшие планы на будущее. Я имею в виду акции.
Жуля закашлялся, будто кусок застрял в горле.
Нелли визгливо рассмеялась, но это был жуткий смех. «Смех сумасшедшей», – решил Юра.
– Акции? Мика, да ты сдурел.
– А что? – ничуть не смутившись, спросил Мика. – У нас было общее дело, теперь Алекса нет, и цепочка разрушилась.
– Ты называешь то, чем мы занимались, делом? – Тон Нелли становился выше, истеричные нотки пронизывали его насквозь.
– Может, не будем сегодня затрагивать эту тему? – сказал Юра. Он внезапно почувствовал растущее раздражение к Мике. Нашел место и время обсуждать акции.
Мика налил себе томатного сока и повернул лицо к Юре:
– Не вижу причин, почему бы не поговорить на эту тему. В любом случае мы к ней вернемся, и нужно что-то решать.
– Мика, ты псих, да? – спросила Нелли, не сводя с него изумленных глаз. – Хотя, что я у тебя спрашиваю… Неужели ты всерьез думаешь, что после всего того, что произошло, мы будем как ни в чем не бывало… лазить по свалкам и?.. – она прервалась, будто ужаснувшись, что последует дальше.
Мика решил оставить реплику Нелли без ответа, на его лице неоновыми буквами светилось: «Что с тобой говорить, психованная». Он снова обратился к Юре:
– Лично я считаю, что Алекс прекрасно знал, на что идет. И не надо строить тут из себя целок, а то такое впечатление, что мы на дискотеку ходили.
При слове «дискотека» Жуля засмеялся, роняя на стол крошки от бутерброда. Юре стало жарко, его мутило, мозг раскалывался. Поминки превращались в банальную пьянку, ему не верилось, что в этот день можно вот так сидеть за столом, жрать в три горла и смеяться.
– Ты-то чего ржешь, придурок? – спросил он, едва сдерживаясь. – Очень смешно?
– Гюрза, успокойся, – сказал Мика. – Он тут при чем? Давай закончим тему. Разбегаемся – так разбегаемся. Играем по всем правилам дальше, значит, играем дальше.
Мика произнес это слово с таким выражением на своем плоском лице, будто речь шла о строительных кубиках, из которых он намеревался возвести башню. Играем. Вот оно, точное определение их кошмарной деятельности.
«Игра. Просто игра. Игра человеческими жизнями». – Юра повторил эти слова про себя, и его охватил ужас.
– Я не буду, – вдруг подал голос Жуля, уплетая рыбный салат. Наевшись, он подвинул к себе холодец и облизнулся. – В сраку ваши акции. Скажите спасибо, что пока менты до вас не добрались, вон как Гюрзу в обезьяннике отмудохали.
– Ну, я услышу сегодня что-нибудь определенное? – не унимался Мика, и Юра испытал непреодолимое желание запустить в него тяжелой вазой с яблоками.
– Тебе мало того, что произошло? В тебе что, вообще ничего святого нет, Мика? Или тебе уже не хватает твоих поездок в Калугу?
– При чем здесь Калуга? – Лицо Мики, хранящее полную бесстрастность, дрогнуло, но Юру уже было не унять.