– А на кого охотитесь? – с интересом уточнил Суровцев.
– Как на кого? На крыс, конечно! – пояснил бомж, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
Ветер с реки тревожно зашелестел кронами. Где-то в соседнем дворе истошно взвыла автомобильная сирена. Лида почувствовала себя предельно неуютно, однако все-таки не удержалась от вопроса:
– Как же вы на них охотитесь?
– Как, как… Просто. Берешь крыску, надеваешь через задницу на острый электрод и в огонь – только не на угли. Когда лапки, ушки и хвост хрустящими станут, как чипсы, сразу снимать надо, чтобы не пересушить. С нее тогда шерсть сама слезает, только о кирпич потри…
– Мы о ловле спрашивали, – вставил Суровцев и брезгливо поморщился. – Каким именно способом вы их отлавливали?
– Способ очень простой. На стройке находишь обрезки труб, которые потолще. Чтобы крыса залезть могла. Один конец сплющиваешь, внутрь сухарь какой сунешь или кость со свежими ошметками мяса. А они, твари, пятиться не умеют. Залезть может, а вот выбраться уже не может. Потом ее за хвост и тут же головой о бетон. Ну, а как их готовить, я уже рассказывал… Так вот, расставили мы с Вованом с десяток таких ловушек, через час пошли смотреть. Только в одной крысу нашли. Смотрю – хвост торчит, такой длинный-длинный… Значит, добыча знатная. Вован ее за хвост, только вытащил – и ну как заорет! Подбегаю. Взглянул – мне чуть плохо не стало. Крыса, не крыса… Не знаю, как ту тварь назвать. Мне только ее глаза запомнились: огромные, голубые, словно человеческие. Я так и застыл с распяленным ртом, а Вован, значит, ее за хвост в руке держит. Тоже растерялся. Ну, крыса его – хвать за палец. И тут же удрала, подлюка… Оказывается, внутри трубы уже одна крыса сидела – но не такая глазастая, а обычная. А эта тварь на нее напала, спину грызла. Никогда прежде такого не видел! Возвратились мы в наш бункер, и тут, оказывается, все уладилось. Товарищ наш один литром чистого спирта где-то разжился, а второй в подсобке магазина «Океан» целую плиту свежемороженой трески украл. Сели, выпили, даже немного спирта на дезинфекцию укушенного пальца отжалели.
– Через сколько дней укушенный начал на вас бросаться? – осторожно вставил Мефодий Николаевич.
– Постой-постой… А ты откуда знаешь? Тебя что, тоже эта тварь кусала? – бомж на всякий случай отодвинулся от биолога подальше.
– Да нет. Просто я эти случаи по работе расследую, – пояснил Суровцев. – Вот и собираю информацию. Твой друг уже не первый.
– А-а-а, вот оно что… – вздохнул бомж. – Значит, наш Вован не первый. Через два дня где-то у него и началось. Сидим, ужинаем. Вован схватил нож – и безо всякой видимой причины как бросится на меня! К счастью, наши его тут же бельевой веревкой и скрутили. Первая мысль – белая горячка. Но ведь Вован и не пил почти, язва у него, не может. А он беснуется, сил у него, словно у олимпийского чемпиона… Прикиньте – почти освободился! Это же какую силу надо иметь, чтобы капроновые бельевые веревки порвать! В общем, скрутили мы его по новой, вынесли в соседний коллектор, надавали по голове, веревки немного расслабили и сказали: мол, больше к нам не возвращайся, а то совсем плохо тебе сделаем. Верите, не верите – жаль его стало. Как ни крути, а кентуха ведь свой в доску. А подходить к нему все равно страшно. И тут депрессия на меня такая накатила, что я с огорчения решил наверх выбраться. Повезло: прибился к работягам, помог по срочняку фуру разгрузить, на пару флаконов водяры и закуску заработал. Бухал где-то три дня, где и с кем, не помню, потом еще на сутки в ментуру залетел. Короче, к чему я это все веду. Возвратился через неделю в наш бункер. Смотрю – глазам своим не верю. Стены аж до потолка кровью забрызганы. И ни одного человека… Вот тут-то я и очканул. Оставаться в бункере нельзя, там дверей нету, не запрешься, если нападут. Выбираться наверх стремно: если выяснится, что кто-то из наших на тот свет отправился, – как пить дать, менты заберут. Взял я самое ценное и перебрался в этот самый коллектор. А чтобы от греха, как говорится, подальше – отыскал на свалке вот эту самую скалку.
– А крысы? – напомнила о себе Лида. – Вы с ними больше не встречались? Ну, с теми, глазастыми…
– К счастью, нет, – вздохнул бомж. – На всякий случай вот эти рыбацкие сапоги ношу, – он приподнял ногу, демонстрируя обувь. – Крысы их уж точно не прокусят. Закутаешься, бывало, с головой и спишь. А вокруг газет скомканных набросаешь, чтобы услышать, как те твари шуршать будут, когда к тебе подбираются. Я даже охотиться на крыс перестал. Уж лучше с голодухи окочуриться, чем еще раз на эти страшные глаза смотреть…
– А где они приблизительно обитают? – вкрадчиво поинтересовался Суровцев.
– Думаю, что на самом нижнем ярусе. Тут ведь не только магистрали теплотрассы, но и старые бомбоубежища, и технические коридоры метро, и какие-то служебные помещения, и даже какая-то тайная галерея с рельсами, куда-то за речку ведет.
– Тайная галерея? – не поверил ученый. – У вас тут, смотрю, прямо какой-то замок чудес и волшебства. Что за галерея? И почему тайная?
– Что за галерея – не знаю. Я ее полгода назад случайно нашел. Видишь угловой дом с башенкой? – бомж показал на высокое строение стиля модерн, явно начала прошлого века. – Там рядом с подъездом такая железная дверка. За ней крутая лестница ведет в обычный подвал. Я как-то жильцам помогал из подвала того какое-то старье носить. Смотрю – а там какая-то перегородка, старые-старые доски внахлест. Интересно стало, пару дощечек ломиком вскрыл. И охренел: длинный-длинный коридор. Электрощитовую нашел, там даже электричество до сих пор работает. Короче – коридор, прямо к реке идет, рельсы проложены, и ручная дрезина, такие теперь только в кино можно увидеть. Что за коридор, куда рельсы идут – непонятно. Да я и не спрашивал ни у кого. На следующий день прихожу – а там вместо досок свежая кирпичная кладка. Вот там, я думаю, тех глазастых зубастых тварей немерено водится!
Мефодий Николаевич прищурился.
– Если потребуется – покажете?
– Да нет… Лучше уж в райотдел, чем туда! – опасливо поежился бомж.
– А за соответствующее вознаграждение? – биолог протянул собеседнику несколько купюр.
Оборванец протянул руку за деньгами, но тут же ее отдернул. Несомненно, в нем происходила борьба между страхом за собственную жизнь и желанием заработать. Как и следовало ожидать, желание заработать победило.
– Идет, – наконец произнес он. – Могу даже сейчас. Только я не знаю, как ту железную дверку открыть.
– У меня отмычки на все случаи жизни, – успокоил Мефодий Николаевич. – Только спускаться под землю я тебе не предлагаю. Идем, покажи, ничего с тобой не случится. Тебя, кстати, как зовут?
– Вова Баклажан, – представился бомж. – А тебя как?
В огромном затененном кабинете городской мэрии вот уже целый час шло совещание. Во главе необъятного стола восседал стареющий плешивый мужчина – местный градоначальник. Уткнувшись в раскрытую папку, он монотонно бубнил: