– А ты не верила, плакала…
– Интересно, а как бы ты повел себя на моем месте?
– Уж точно не раскисал бы и не рыдал. Искал бы выход.
Лечение Лиды холодом заняло у Мефодия Николаевича почти шесть часов. Все это время девушка в одном лишь ситцевом платье просидела в леднике, при температуре минус пять, выходя в милицейский вагончик греться каждые полчаса. Как ни странно, но она не подхватила ни ангины, ни даже обычного насморка. Последующая неделя, проведенная Лидой в карантине, подтвердила правильность догадок Суровцева: холод полностью излечивает жертв Rattus Pushtunus. Правда, при этом пропадают и способность к омоложению организма, и возможность быстрого избавления от любых болезней.
Теперь предстояло убедить в этом мэрию. Мысль о полном отключении Южного округа от теплоснабжения и электричества, при всей своей радикальности, виделась Мефодию Николаевичу единственно верной. Но сперва следовало не только продемонстрировать городскому начальству видеозаписи и журнал лабораторных наблюдений, но и показать первого полностью излечившегося человека – Лиду…
Естественно, и Суровцев, и лаборантка знали о порошке-противоядии, раздаваемом всем желающим. Правда, в подробности пока не вникали, становиться в очередь за антидотом не спешили, личностями людей, которые организовывают раздачи, не интересовались. Сам Мефодий Николаевич был настроен к противоядию чрезвычайно скептически. Мол, агрессия после укусов крыс все равно никуда не исчезает, а контролировать ее при помощи всяких антидотов – все равно что вешать гирьку на стрелку барометра, чтобы та вела себя послушней… Не говоря уже о моральной стороне вопроса.
– Осторожно, тут наледь, не поскользнись, – Суровцев указал на раскатанную полоску льда. – Считай, почти пришли.
Поддерживая Лиду под локоть, Мефодий Николаевич кивнул в сторону двора, на противоположном конце которого возвышался приметный дом с угловой башенкой.
Зоолог отлично запомнил слова бомжа со странной кличкой Вова Баклажан, с которым случайно познакомился в еще той, давешней жизни. Мол, в подвале этого дома якобы есть кирпичная кладка, за которой проходит странная галерея с проложенной узкоколейкой. Галерея эта вроде бы идет прямо под реку, в самый центр мегаполиса. Пока что иного способа переправиться на «большую землю» не было: несмотря на значительные изменения в жизни блокадников, и мосты, и замерзшая река по-прежнему жестко контролировались властями.
К подземному путешествию Суровцев и его лаборантка подготовились со всей тщательностью, на какую только были способны. Ведь никто толком не знал, что теперь происходит в подземных коммуникациях! В Южном округе смутно говорили о полчищах крыс, о кровавых маньяках и даже каких-то невероятных монстрах, там обитающих.
В заплечном рюкзаке Мефодия Николаевича лежали две пары специальных бахил с металлической оплеткой, моток прочной капроновой бечевки, короткий изогнутый ломик и несколько бутылок с «коктейлем Молотова».
– Допустим, тайная подземная галерея все-таки существует, – прикинула девушка. – Но ведь мы точно не знаем, куда она ведет! Может быть и такое: будем с тобой ехать-ехать-ехать на той дрезине… И упремся в тупик.
– У каждой дороги, даже подземной, всегда есть начало и конец, – философски заметил Суровцев. – Куда-нибудь да выведет.
– А если и там нас встретит вооруженная охрана? А если нас просто расстреляют, как тех несчастных на мосту? Так сказать – «при попытке к бегству»?
– Подскажи другое решение – я с удовольствием его выслушаю. Если оно окажется лучше – сделаем так, как ты скажешь, – Мефодий Николаевич достал из кармана бренчащую связку отмычек. – Но искать это решение у нас просто нет времени. Неизвестно, во что все это может вылиться.
– Ты о противоядии, которое раздают всем желающим?
– О чем же еще…
Они уже стояли у металлической двери, за которой, со слов бомжа Вовы Баклажана, был тот самый подвал. Мефодий Николаевич быстро подобрал нужную отмычку, приоткрыл дверь, однако не спешил идти под землю. Кстати или некстати припомнился древнегреческий миф об Орфее, спустившемся в мрачное подземное царство Аида, и Суровцев мягко улыбнулся, озадаченный странностью подобного сравнения.
Хотелось еще хоть немного постоять на морозном воздухе, подышать снежной свежестью, послушать хруст снега под подошвами…
– А как мы разрушим кирпичную кладку? – обеспокоилась девушка.
– Для начала попытаемся ломиком. Не думаю, что работяги, заложившие кирпичом тот ход, очень уж старались, – Мефодий Николаевич приоткрыл дверь, спрятал отмычки в карман. – Ты не о кладке думай. А о том, что нас ждет за ней. Лида, еще раз: путь из Южного округа будет долгим и опасным. Возможно всякое, сама понимаешь. Если ты чего-то боишься или у тебя какие-то сомнения – лучше оставайся тут.
– А как же…
– Попробую убедить мэрию в своей правоте при помощи лабораторного журнала и видеозаписей, которых у меня аж полтора терабайта. Но все-таки, посмотри они на тебя – это бы подействовало куда убедительней. Я не имею права тебе командовать, я только напоминаю: речь идет о спасении сотен тысяч людей.
– Я согласна, – в голосе девушки прозвучала выстраданная убежденность. – Я уже сказала тебе об этом и повторяю снова: я пойду с тобой куда угодно… чего бы мне это ни стоило.
Низкий рокот мощного дизеля, доносившийся откуда-то из-за домов, незаметно вошел в слух и дал себя осознать. Стая ворон, сидевшая на обледеневших ветвях, взлетела с испуганным карканьем. В заснеженный двор неторопливо вползал темно-зеленый камуфлированный БТР. Вид тяжелой бронетехники на городских улицах давно уже никого не удивлял, однако было непонятно, почему бронетранспортер катит в пустынный двор.
Остановившись неподалеку, БТР заглушил двигатель. Из бокового люка пружинисто выпрыгнул поджарый, явно немолодой тип. Черная кожанка-«косуха», какую обычно носят байкеры, как-то не вязалась с обликом человека, которому было явно за сорок.
Лида подняла глаза, взглянула в лицо странному мужчине… Глаза ее неестественно расширились, лицо побелело, рот полураскрылся. По всему было видно, что еще немного – и она лишится чувств.
– Папа? Ты? – едва слышно прошептала она.
Александр Иванович прижимал к себе Лиду и плакал, не стыдясь своих слез. Все слова уже были сказаны, все оправдания выслушаны. Налицо было жуткое, трагическое недоразумение: отец девушки действительно был уверен, что она погибла в чудовищной давке на станции метро «Политехническая». Сорванная в толпе сумочка с документами, изувеченный труп девушки, похожей на Лиду, и даже такая же, как у дочери, клетчатая юбка – все это сыграло злую и отвратительную шутку. Видимо, сорванную в толпе сумочку с документами и мобильником просто положили на труп девушки, похожей на Лиду. А уж судмедэксперт, позвонивший отцу, не стал разбираться. Да и то тело было совершенно обезображено – даже опытный патологоанатом не понял, что это не его дочь.