Аманда отрицательно качнула головой.
— Вряд ли. Например, мы с Томми были поблизости, но я ничего странного не ощутила. А ты? — обернулась она к Нагаи.
— Совершенно ничего, — согласился он.
— Что, если он подпитывается от дома? — предложила версию Николь.
— Исключено, — выпалила Аманда.
Николь удивленно взглянула на сестру: похоже, та что-то скрывает. Хорошо бы выпытать прямо сейчас, но... Аманда никогда не секретничает без веской причины. Пожалуй, лучше подождать и попробовать разговорить ее с глазу на глаз — в конце концов, они ведь Девы Лилии. Знать бы только, где третья... Как бы Холли сейчас пригодилась!
Неожиданно Ричард сменил тон:
— Совещание откладывается — Оуэн проснулся.
— А я ничего не слышал, — удивился Томми-
— И я ничего не заметила, — присоединилась Аманда.
Из радионяни на дальнем столе раздался младенческий лепет.
— Пап, ты у нас, случаем, не телепат? — с подозрением поинтересовалась Николь.
— Не телепат, — улыбнулся он, — Просто солидный родительский опыт.
Николь поспешила наверх к сыну.
Аманда, извинившись, тоже ушла: ей хотелось побыть одной, собраться с мыслями. Неужели Оуэн черпал энергию от дома? Вполне правдоподобно... От такого предположения ведьме сделалось дурно. Иногда дом как будто звал ее. Что, если обитель колдунов поддерживает связь и с малышом? Девушка тряхнула головой. Допустим... Но почему выбрали их? На Николь и Томми старинный особняк, похоже, не оказывал никакого воздействия. Аманда направилась к лестнице. Лучше все спокойно обдумать в своей комнате.
«Аманда...»
Девушка замерла: кто-то явно окликнул ее по имени! Однако она твердо знала, что это не отец, не сестра, не Томми.
«Кто там?» — мысленно обратилась Аманда неведомому собеседнику.
«Помоги!»
Сердце чуть не выскочило из груди, безудержный страх пригвоздил к месту. В таком состоянии девушка едва ли могла броситься кому-то на помощь — она сама еле сохраняла самообладание.
«У меня не получится».
«Нет-нет, получится. Ты нужна мне, Аманда».
Голос звучал и в голове, и снаружи одновременно. Сдерживая крик ужаса, ведьма крепко закусила нижнюю губу и шагнула на первую ступеньку.
«Нет!»
Глубоко вздохнув, Аманда ринулась вверх по лестнице, а вслед ей неслось, отражаясь от стен, тихое эхо скорбного вопля.
«Не получится, не получится, не получится...»
Она взлетела наверх, заперла дверь спальни, медленно обернулась — и оцепенела: на покрывале чернела выложенная сотнями дохлых мух надпись: «Помоги!»
Сплетая ложь, получим власть:
Ловушка жертву заждалась.
Нам клятвы, знаки — все равно,
Соблазн — сладчайшее вино.
Все не вечно, прах и тлен.
Кровь течет из наших вен.
Лишь расплата — не покой
Нам назначена судьбой
ИЛАЙ
Мумбай
Фантазм, прекрасный сокол, оберегающий семью Деверо почти тысячу лет, кружил над Башней Молчания — там, под палящими лучами солнца, гнил труп юной девушки.
Илай видел, как тело вносили в каменные недра. Оплетенное зелеными лозами основание резной башни с дорожкой перед входом густо устилали яркие пурпурные и розовые цветы. Зороастрийцы, к которым относились и упомянутые в Библии волхвы, верили, что все живое — включая землю, воду и огонь — не должно соприкасаться с мертвой разлагающейся плотью, а потому оставляли умерших в башнях. К несчастью, химическая добавка, содержащаяся в индийском корме для скота, истребила стервятников практически по всей стране. Теперь, когда хищные птицы, съедающие останки, почти исчезли, тела просто гнили на солнце — из-за этого процесс полного разложения занимал долгое время, что весьма огорчало общину зороастрийцев.
Фантазму не терпелось помочь хозяину, да и колдун с радостью выполнил бы любое пожелание духа-хранителя. Муры немало помучили сокола, пока держали в заложниках, суля ему вечное страдание, если Деверо не откроют тайну Черного огня. Что ж, заветного секрета Муры так и не вызнали...
Итак, Фантазм спикировал в башню, а Илай вновь занялся поисковым заклинанием. Крошечный черный силуэт сокола покачивался над ладонью, точно стрелка компаса, — колдун, как всегда, разыскивал Николь. Затрепетав, птица вдруг изменила направление: видимо, кто-то был неподалеку! Разумеется, не сама Николь — возможно, близкий ей человек.
Из-под земли донесся странный гул. Нахмурившись, Илай настороженно глянул под ноги, пытаясь вспомнить, случаются ли в Индии землетрясения. Внизу снова грохотнуло. На всякий случай колдун сплел вокруг себя защитное заклинание и зашагал дальше. Впрочем, пока он шел к главной улице, где его ждал водитель, земля безмолвствовала.
При виде нанимателя водитель вытянулся в струнку и распахнул заднюю дверцу «мерседеса», неказистого, но прочного. Кивнув индийцу, Илай сел в машину. Сквозь тонированное окно колдун различил кружащего высоко в небе сокола. Птицу мог заметить не каждый: Фантазм, то появляясь, то исчезая, парил где-то на границе реального мира и волшебного Зеленого леса, где он вечно преследовал сокола Пандиону, духа-хранителя семьи Каор.
Илай расслабленно откинулся на спинку кожаного сиденья, покрытого богато расшитой тканью. Водитель-индиец поклонялся Ганеше, устранителю препятствий и покровителю письменности. Глядя на маленькую статуэтку слоноголового Бога приклеенную к приборной панели, Деверо гадал, как следует молиться Ганеше и ответит ли он на молитвы колдуна. Самого Илая с детства учили почитать Рогатого Бога, который больше всего на свете любит жертвоприношения. Отец, Майкл Деверо, принес божеству бесчисленное множество жертв, чтобы получить желаемое... Например, мать Николь и, как подозревал Илай, родителей Холли.
При мысли о чертовом негодяе колдун скрипнул зубами. С рождения ему вдалбливали, что любовь и верность — обман чувств, мираж, призванный держать в повиновении слабых. Однако встреча с Сашей Деверо переменила его взгляд на конфликт, произошедший между ней и отцом; Илай понял, что любил мать всю жизнь, хотя одновременно и ненавидел — за то, что бросила семью. Попав в волшебную расщелину, смертельно раненная Саша вместе с сыном перенеслась в Средневековье, во времена Изабо Каор и Жана Деверо. Изабо предложила ей остаться в прошлом — ведь в прошлом она еще не получила страшную рану, а потому спокойно могла бы дожить до старости.
Не займется ли мать там магией, изменяющей время? Не изменит ли настоящее?
Исполненная благих намерений ведьма непременно так и поступила бы, невзирая на то, что может навредить близким или вообще стереть их с лица земли. Практикующие белую магию обычно руководствуются понятием «большее благо», когда нужды многих ставятся превыше желаний и даже судьбы одного человека — любого. Неудивительно, что в Средние века по всей Европе стремительно, словно пожар, распространился культ Рогатого Бога. Католическая церковь тогда не слишком церемонилась ни с простолюдинами, ни с аристократией. А на самом деле словосочетание «большее благо» представляет собой лишь синоним слову «тирания».