Патрон проводил их в прихожую, и Лена Россеус сделала последнюю попытку сохранить лицо, сказав мне строго:
— Дайте нам знать, если случится что-то странное. Лучше лишний раз позвонить и обезопасить себя, чем стесняться и подвергать свою жизнь риску.
Я пообещала, что так и сделаю, взяла протянутую мне визитку и наконец-то закрыла за ними дверь. А потом повернулась к патрону, не зная, чего мне хочется больше — расцеловать его или ударить. Слова градом посыпались из меня.
— Ты говорил на безупречном английском! Ты, вероятно, знаешь все языки мира, но как тебе удалось изобразить такой сонный вид?
Он улыбнулся и поцеловал меня.
— А я и был сонным. Они усыпили меня, допрашивая тебя. Я задремал за кухонным столом, и мне приснилось, что я — действительно Джон и играю в каком-то спектакле. И тут меня разбудили слова о саквояже, и я понял, что пора выйти на сцену. Признай, я играл лучше всех.
— Ну, может, и не лучше всех, но весьма убедительно. Объясни мне только, почему никто из них не закричал в панике: «Вот идет Смерть»!
— Какой глупый вопрос я слышу из уст умной женщины. Ты тоже не воспринимала себя как Смерть, когда убивала Габриэллу. Зато другие — воспринимали, как тебе сообщила Лена. Теперь ты знаешь, как нужно оставаться инкогнито. И потом, должен же я был выручить тебя.
— Ты всегда меня выручаешь.
— Да, дорогая. И собираюсь делать это и впредь. «For ever and ever». Пока смерть не разлучит нас.
Мы так и остались в домашних халатах до самой ночи. Время стало для нас всего лишь наручными часами, и мы засунули их подальше, чтобы не мешали. Мы никуда не пошли и весь день провели в блаженном безделье — в лучших традициях антропософии.
Телефон звонил и звонил, с каждым новым сигналом разрывая в клочья мирную тишину спальни, где мы спали со Смертью обнявшись. Сколько времени мы провели на грани сна и бодрствования, не знаю. Все часы для нас остановились. На дату в календаре пролили чернила. Страницу из дневника вырвали.
Но телефон был равнодушен к вечности и безжалостен к тишине. Я всплывала на поверхность из глубин сна медленно и осторожно, чтобы от резких перепадов давления не лопнули сосуды. Мой патрон безмятежно спал, не позволяя ничему земному потревожить его ангельский сон. Я с завистью посмотрела на него. Счастливый, он может еще поспать, а я уже проснулась.
Часы показывали семь. Сегодня понедельник, а значит, семь утра — вполне подходящее время для того, чтобы встать с постели и совершить утренний ритуал цивилизованного человека, включающий душ и завтрак. Но что делать тем, кто потерялся во времени? Я была не готова столкнуться с чужим и враждебным миром после того как узнала, что на свете есть и другие миры. Я могла бы остаться здесь, и никто бы не заметил моего отсутствия, потому что тот, кто нужен мне, и тот, кому нужна я, были сейчас в этой комнате, по ту сторону сна.
Но я все же заставила себя пройти в гостиную, где телефон с монотонностью машины продолжал разрывать утреннюю тишину звонками. Я подняла трубку. Это оказался Мартин.
— Извини, что звоню так рано. Знаю, что это негуманно, но на фирме такое творится, что хоть становись в строй и жди приказа стрелять. Катастрофой было уже то, что Эйнар Сален занимал руководящий пост, но даже это ничто по сравнению с тем хаосом, какой он оставил после себя. А мне приходится наводить порядок. Я теперь выполняю двойную работу. Хотелось кому-то пожаловаться, извини. Ты уже проснулась?
Я кивнула, потом сообразила, что Мартин не видит меня, и пробормотала: «Да-да, конечно, частный предприниматель никогда не спит…»
— Звонили из рекламного агентства. Оказывается, они еще в выходные отправили мне письмо и ждут наших предложений уже на этой неделе. И как ты понимаешь, в сложившейся ситуации у меня нет ни времени, ни желания что-то придумывать. К тому же твои идеи мне понравились. Конечно, нам придется кое-что доработать, особенно ту часть, где смерть выступает в роли спасителя — согласись, этика тут хромает, и боюсь, как бы не возникли проблемы. Но в остальном все неплохо. Я только что побеседовал с Никке. Он был с утра неразговорчив — говорит, что снимал всю ночь. Но ждет тебя и того парня, Джона, о котором ты говорила, на пробы. Будет это ролик или фото, сами решите.
— Мартин, — я окончательно проснулась. — Я предупредила тебя, что это знакомый моих знакомых. Понятия не имею, как с ним связаться. Может, его нет в Стокгольме или вообще в стране.
Я же вчера сказала Мартину, что только мельком видела Джона, откуда мне знать, где он сейчас. Мозг заработал в полную силу. Наконец-то.
— Но это входит в твои обязанности как внештатного сотрудника — быстро находить решение проблем, которые у нас — штатников — отнимают много времени и денег. Я рассчитываю на тебя. Позвони мне потом и расскажи, как все прошло.
Поняв, что сейчас он положит трубку, я испугалась:
— Погоди! Как Эйра? И Биргитта — после всего, что случилось?
— Что? А… — Мартин, казалось, искренне удивился моему вопросу. — С Эйрой все в порядке. Она умеет разделять работу и личную жизнь, сама знаешь. Загадочная финская душа. И Биргитта тоже в порядке. Она осталась с Арвидом дома — у него температура. Она и Эрик начали писать доклад сразу же после вашего ухода. Понятия не имел, что у викингов такая интересная история. А мы с Арвидом пошли на прогулку, чтобы дать им спокойно поработать. Он был в прекрасном настроении. Так ты позвони мне после обеда, ладно?
Положив трубку, я прошла в кухню, поставила вариться кофе, достала из холодильника молоко, а из шкафа — кружки. Все как всегда, за одним исключением. Это была уже не я, а совершенно новая Эрика. Только скорлупа осталась прежней, а новое содержимое меня пугало.
Я быстро пролистала газету, как обычно, тонкую по понедельникам. Задержалась на объявлении о знакомстве, в котором «хорошо сохранившийся мужчина лет шестидесяти» искал «симпатичную подружку со всеми мыслимыми достоинствами и четвертым размером бюста». Я не нашла ни заметки о смерти Густава, ни статьи о самоубийстве Эйнара Салена. Видимо, газеты сочли эти события малоинтересными для читателей.
Я никуда не спешила. Мне не нужно было немедленно выполнять поручения Мартина в поисках неизвестного актера Джона, ибо этот самый «Джон» мирно спал в моей постели. И мне пока что жаль было будить его. Хотелось позаботиться о нем. Признаться, я слишком мало заботилась о Томе, делая ему приятное только под настроение. И сейчас надеялась наверстать упущенное.
А может, я слишком строга к себе? Я же готовила еду, убирала дом, делала Тому сюрпризы, звонила ему на работу и желала хорошего дня, писала в электронных письмах, что думаю о нем. Даже дарила цветы на День всех влюбленных. Но как узнать, много это или мало?
Я почему-то задумалась, где живет сейчас Том — у Юхана или уже нашел квартиру. Наверное, они с Аннетт подыскали себе что-то, они же намерены жить вместе. Мама-папа-дети. Конечно, это будет хороший район, где все предусмотрено для малышей, какой-нибудь уютный домик с садом. Интересно, есть еще такие районы? Я не знала. Может, Бредэнг, где жила мать Габриэллы… Надо посоветовать это место Тому, когда он в следующий раз позвонит. «Эй, Том, ты уже нашел дом для твоей новой семьи? Может, Бредэнг тебе подойдет?»