Мы молча стояли, пока он не выпустил меня из объятий. Потом подошли к Никке, который вопросительно смотрел на меня. Он знал, что я уже много лет живу с мужчиной по имени Том. Но больше ничего о моей личной жизни ему не было известно. Я же знала про Никке, что он голубой и его любовник живет в Дании, но никогда его ни о чем не расспрашивала. И все же, видимо, дружеское объятие «Джона» показалось Никке не таким уж дружеским. Однако он ничего не сказал.
— Ты в состоянии еще поработать, Эрика? Думаю, у нас уже есть часть материала, но, если ты готова, сделаем еще несколько кадров.
Я кивнула, вспомнив, что обучающихся верховой езде людей заставляют снова сесть на лошадь сразу же после падения. В полной тишине, предельно сконцентрировавшись, мы работали еще час. Никке экспериментировал с камерами, ракурсом, освещением и фоном. Потом он наконец пригладил волосы и объявил, что на сегодня хватит. Ничего необычного на этот раз не произошло. Наверное, сюрпризов на сегодняшний день было уже предостаточно.
Мы поблагодарили Никке и обнялись на прощание. Он сказал патрону, что получил большое удовольствие от работы с ним и будет рад увидеться снова. Патрон удовлетворенно кивнул и взял его визитку. Я знала, что Никке хочется поскорее закрыться в темном чулане и начать проявлять пленку. Может, он даже потратит на это всю ночь. Он обещал позвонить в ближайшие дни и рассказать, что у нас получилось, но я подозревала, что фотографии будут готовы уже к завтрашнему утру.
Мы спустились по винтовой лестнице и вышли на свежий воздух. Патрон казался довольным. Он неожиданно остановился, прижал меня к груди и воскликнул, что восхищен профессионализмом Никке. Он, похоже, уже забыл об инциденте, произошедшем во время съемок. Мы медленно шли к метро. Лето сменила осень, еще день или два — и деревья вспыхнут желтыми и красными огнями.
Я уже заготовила объяснение и теперь повернулась к Смерти, стараясь не выдать своего волнения:
— Я забыла предупредить тебя, что Мартин просил меня заглянуть в офис и рассказать, как прошла съемка. Нам с ним нужно еще обсудить этическую сторону… и тому подобное. Это не займет много времени, но тебе незачем идти со мной…
Подошел поезд. Это спасло меня от дальнейших разъяснений. Но патрон как будто в них и не нуждался.
— Прекрасно. Иди на встречу, а я приготовлю нам роскошный ужин. Это будет сюрприз. Спасибо тебе за сегодняшний день, я снова мог играть самого себя на сцене. Пойду домой и по дороге куплю вино и кое-какие продукты. Что бы ты хотела на ужин?
Я заказала баранину. Жертвенного агнца. Патрон одобрительно кивнул и сказал, что ему понадобятся сушеные томаты, чеснок и розмарин. Поезд остановился на Сёдере. Патрон вышел, а я поехала дальше, радуясь, что офис Мартина и Исторический музей находятся на одной ветке.
Позвонив Мартину, я попала на Эйру. Мы несколько минут поговорили. Эйра спросила, как я себя чувствую и все ли у меня в порядке. Я спросила про Роберта, и тут же почувствовала в голосе Эйры напряжение.
— Он немного успокоился, но еще не совсем пришел в себя. Постоянно твердит, что Габриэлла умерла при загадочных обстоятельствах. И вот что я тебе скажу, Эрика: если бы мы жили там, где верят в вуду и все такое, он обвинил бы в ее смерти меня. Но, уверяю тебя, хоть я и желала ей смерти, но ничего для этого не предпринимала. А Нильс молчит. Помощи от него никакой. Скоро похороны… Даже не знаю, должна ли я туда идти. Роберт, разумеется, пойдет, он собирается петь. Оказывается, они с Габриэллой пели и играли вместе. Я об этом не знала. Невозможно же знать о своем ребенке все, согласна? Я послала им венок и открытку. Роберт сказал, что ему не нравятся банальные слова соболезнования на открытке, но я ответила: «Какая разница! Все равно она этого не прочитает». Мне даже пришлось пообщаться с ее мамашей. Она такая жалкая. Как ты думаешь, Эрика, я что, совсем бесчувственная?
Я ничего не ответила на это, только согласилась, что нельзя знать о детях все, хотя у меня и не было своих. Эйра сообщила, что в «Энвии» царит странная атмосфера: люди рады, что Эйнар умер, и стыдятся этого чувства.
— Мартин временно занимает его должность, и работы у него выше крыши. Карина приходила к нам в офис, и, клянусь, она совсем не похожа на безутешную вдову. Она провела у Мартина очень много времени. Не знаю, о чем они говорили. Но незаменимых людей нет, верно, Эрика? А от Тома что-нибудь слышно?
— Нет, я ничего о нем не знаю.
Эйра соединила меня с Мартином. Я быстро рассказала о съемках, умолчав об инциденте с видением. Мартин обрадовался, что все прошло хорошо, и предложил посмотреть готовые снимки вместе. Вспомнив про эсэмэску, полученную от Дьявола, я решила воспользоваться этой почти забытой функцией телефона и отправила сообщение Кари, попросив ее ответить «да», если ее спросят, знает ли она актера по имени Джон, а остальное я объясню позже. На прощание я выразила сожаление, что мы с ней теперь редко видимся. Больше важных дел у меня не было, и я сосредоточилась на предстоящем свидании.
Я поднялась по ступенькам в Исторический музей и хотела купить билет, но, увидев закрытую кассу, прошла сразу к кафе со звучным названием «Розен-горден» — «Розовый сад». Тут я сообразила, что не знаю, как выглядит тот или та, с кем у меня назначена встреча. «Вряд ли у него (или у нее) будут рога и раздвоенные копыта», — подумала я, входя в залитое светом кафе. Помещение наполнял душистый аромат сигар.
Она сидела у окна и разглядывала цветы в саду, все еще боровшиеся друг с другом за свет и влагу, хотя на дворе уже стояла осень. И это она курила сигару, вернее, сигариллу, — причем с таким удовольствием и чувственностью, что все слова о вреде курения при виде нее показались бы абсурдными. Как и следовало ожидать, она была не тощей бледной поганкой, а пышной, цветущей и даже привлекательной женщиной. Длинные волосы были заплетены в мелкие косички и скреплены перламутровой заколкой. В ушах — крупные золотые серьги. Пальцы унизаны кольцами.
На ней были свободные брюки и пестрая блузка с изображением диких животных. На ярком, не нуждающемся в косметике лице выделялись иссиня-черные губы, Я поняла, почему патрон ее невзлюбил. Это была типичная позиция белых мужчин по отношению к сильным и красивым темнокожим женщинам, которых они столько лет пытались приручить, насилуя и делая своими рабынями.
Она обернулась, увидела меня, улыбнулась и поманила к себе.
Под гипнозом ее темных глаз я приблизилась. Женщина, называющая себя Дьяволом, встала и расцеловала меня в обе щеки. Я поняла, что со стороны мы выглядим вполне нормально: стильная темнокожая женщина лет сорока собирается выпить кофе со старой знакомой.
— Привет, я рада, что ты пришла. Это я Дьявол, но если хочешь, можешь звать меня Маггой. Что ты будешь?
Я хотела съесть семлу [18] — я не ела сладкого уже тысячу лет, у меня даже слюнки потекли при мысли б этом пирожном, но там не было ни семлы, ни кайпириньи. Поэтому я заказала чай и домашний миндальный пирог. Дьявол по имени Магга направилась к прилавку и через минуту вернулась с моим заказом и черным кофе, молоком и рогаликом для себя. В кафе, кроме нас, посетителей не было. Я вдруг вспомнила, что сегодня понедельник, а по понедельникам музей закрыт.