Рот. Губы, которые шевелятся, причмокивают, отпивая вино. В камин пора было подбросить дров. Я подбросила. Мама продолжала:
— Это было начало конца, если так можно выразиться. Мы стали ссориться постоянно. Он практически не работал, мы жили на мою зарплату, и он ныл, что я должна радоваться, что он безработный. Так он, видите ли, сможет заботиться о ребенке. Брать его в море и все такое. У него была старая лодка с парусом, и он все время твердил, что возьмет ребенка с собой в плавание, чтобы показать ему весь мир и рыбок под водой. Господи, как это было нелепо. Но у меня с глаз уже спала пелена, и теперь я недоумевала, что могло привлечь меня в этом придурке. Как раз тогда я узнала, что в соседнем городе можно найти хорошую работу, и пыталась убедить его переехать туда. Но он отказался. Наотрез. И тогда я приняла решение. Я не хотела быть вместе с этим мужчиной и иметь от него детей.
Мама облизнула губы, наполнила бокал. Я заставила себя доесть бутерброд. Открыть рот, откусить, прожевать, проглотить. Переварить. Тем временем мой мозг переваривал полученную информацию. Темноволосый. Какой мужчина! Король жизни. Рыбки в море.
— Все закончилось довольно драматично. В мае мы решили поплавать на лодке. Было тепло, мы взяли с собой еды. Я была толстой и неповоротливой, но мне очень хотелось прогуляться, хотя лодки я ненавидела. Мы заплыли в глубь шхер, там пристали к какому-то островку, перекусили… Внезапно налетел ветер. Нам пришлось развернуть лодку и направиться обратно, но мы не успели. Мы оказались в самом эпицентре шторма. Лодку швыряло на волнах, как скорлупку. Мы были одни в море, ни одного судна на горизонте. Скоро мы насквозь промокли. Дождь хлестал в лицо, волны заливали лодку, и Симон крикнул, чтобы я помогла ему с парусом. Я возразила, что это он во всем виноват, что он должен был предвидеть шторм, это ведь он моряк, а не я. В ту минуту я его ненавидела. Я была уверена, что мы погибнем. Оба. И вдруг Симон запел. Можешь себе такое представить? Жизнь твоей матери в опасности, а твой отец стоит и поет?
Мама посмотрела на меня. Я отвела взгляд. Меня они не брали в расчет.
— А потом он начал смеяться. «Ну что ж, Господи, — кричал он, — ты меня нашел! Видимо, придется мне броситься в море, чтобы буря стихла!» Честно говоря, я решила, что он спятил. И завопила, что даже если мы вернемся домой живыми, между нами все кончено. «Я больше не хочу тебя видеть! — крикнула я. — Исчезни из моей жизни! Ты мне отвратителен!». Видишь, как я была напугана? Наверное, надо было подобрать другие слова, но разве можно что-то обдумывать, когда кажется, что вот-вот утонешь. В любом случае, Симон меня услышал и крикнул, что все понял. Мы держали парус вдвоем, и вдруг он начал поворачиваться, как будто кто-то из нас его отпустил. Я поспешно легла на дно лодки. Когда я приподняла голову, Симона в ней уже не было.
До этого момента я сидела молча, не зная, как реагировать на ее слова. Но теперь меня охватил ужас.
— Не было?!
— Да, не было. Вот он стоял на палубе, а в следующую секунду — его уже нет. Симон отлично плавал, к тому же на нем был спасательный жилет, так что я за него не боялась. Но я знала, что одной мне с лодкой не справиться. Парус болтало из стороны в сторону, я подползла к борту и позвала: «Симон, Симон!». И я его увидела. И услышала. Он плыл недалеко от лодки и кричал что-то о Боге. И тут его накрыло волной. Больше я его не видела. Я кричала и кричала, но он не отзывался, и в конце концов я сдалась. Я легла на дно лодки и приготовилась умереть. Никогда в жизни мне не было так страшно.
Она снова стала похожа на обиженного ребенка. И я поняла, что ей было страшно только за себя, но не за меня и не за мужчину, который был моим отцом и упал за борт. Я открыла было рот, но мама продолжала:
— Забавно, но вскоре после этого шторм прекратился. Внезапно. Только что волны вздымались до самого неба, и вдруг — море успокоилось. Даже солнце выглянуло. Я встала, огляделась по сторонам, не зная, что делать, и тут увидела большую моторную лодку. Я начала кричать и махать руками. Мне повезло: меня заметили. Это была очень красивая лодка, и владелец тоже был ничего. Я рассказала ему, что со мной произошло, и он помог мне перебраться в свою лодку, а нашу мы взяли на буксир. Мы сделали несколько кругов там, где Симон прыгнул в воду, но никого не нашли. Впрочем, как я уже говорила, он отлично плавал, к тому же поблизости были острова, до которых он мог запросто доплыть. Так что я за него не волновалась. Так я и сказала полиции.
— Полиции?
— Да, полиции. Тот мужчина высадил меня на берег, вызвал мне такси и сказал, что сделает для меня все, что угодно, в обмен на мой номер телефона. Я, конечно, дала ему номер и поехала домой. Потом мне позвонили из полиции и начали задавать вопросы, и я рассказала все, как было. Я сказала, что не знаю, где это случилось, но мой спаситель может сообщить им координаты того места, где меня подобрал. Думаю, они тоже искали Симона, но не нашли. Вот так все закончилось.
Рот. Красный. Губы. Тонкая кожа обтягивает мясо… И слова, которые из него извергаются… Ужасные слова.
— Ты хочешь сказать, что Симон… мужчина, которого ты считаешь моим отцом, что он утонул в море и тебе было на это наплевать? Ты ничего не сделала? Не позвонила его друзьям или родственникам? Неужели ты даже не расстроилась? Ни капельки?
Мама посмотрела на меня. Она была уже сильно пьяна. Она улыбнулась и медленно покачала головой:
— А что я могла еще сделать? Владелец моторки сообщил о произошедшем властям, я ответила на вопросы полиции, теперь это было их дело. И я не знала ни родственников, ни друзей Симона. Мы с ним жили только друг для друга. Мне никто не звонил и ничего не спрашивал. Может, его вынесло на берег, и он продолжает жить, только уже без меня. И без тебя тоже, если уж на то пошло. Ты, как всегда, винишь во всем только меня. А как же он? Он бросил меня, беременную, а ты его защищаешь! Защищаешь, хотя еще недавно даже не подозревала о его существовании!
У нее заплетался язык, но она продолжала пить. А у меня пропал голос, так что я могла только прошептать:
— Как он мог тебя бросить, если он умер?
— Он не умер! — В маме проснулась агрессия. — Делать мне больше нечего, как гоняться за сбежавшими мужиками. Нет, я не стала его искать. Я сделала кое-что получше. Я нашла тебе нового папу.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что я нашла тебе нового папу. Твоего папу. Я сидела одна в этой дыре, которую Симон считал своей квартирой, и понимала, что не хочу гнить там всю жизнь одна с ребенком на руках, поэтому составила список подходящих кандидатов на роль мужа. Кстати, я даже встречалась какое-то время со своим спасителем, но из него папаша не получился бы. А жаль, ведь у него были деньги и он был красив. Наконец, я сделала выбор. Это был блондин, но примерно такого же телосложения, как Симон, так что подходил мне. А самое главное, он был доверчив. Из тех раболепных поклонников, что слонялись за мной повсюду, и мы даже были близки с ним пару раз, когда мне было скучно и нечем заняться. Последний раз я спала с ним за пару недель до встречи с Симоном. Я позвонила ему и предложила увидеться в ресторане. Он был без ума от счастья. Я выбрала шикарный ресторан, потому что знала, что он хорошо зарабатывает, и принарядилась. Мой выход животом вперед получился весьма эффектным. А он — он, конечно, удивился, а я разрыдалась и сказала, что когда забеременела, не хотела ему об этом говорить. У него, кажется, была тогда какая-то подружка, и я сказала какую-то чушь вроде того, что не хотела вставать между ними, но решила сохранить ребенка. И он… он обрадовался. Как я и рассчитывала. Он ничего не заподозрил. В какой-то момент я прижала его руку к своему животу и предложила: «Хочешь потрогать?». На удачу ты мне подыграла и начала лягаться. Вуаля!