Опираясь на палочку, она обернулась на старые развалины. Боже мой, что это могло…
Руины церкви были заполнены человеческими фигурами в натуральную величину, в настоящей одежде, но с головами, сделанными из репы, тыквы, даже соломы. Эви быстро сосчитала их. Их было больше двух десятков. Они сидели в пустых оконных рамах, лежали сверху арок, стояли, прислонившись к колоннам, а одна даже была привязана за пояс к башне и болталась над землей. Словно завороженная Эви сделала шаг вперед, потом еще один, вплотную подойдя к пределам церкви. Все это были чучела, исключительно искусно сделанные из подручного материала. Ни одно из них не сползло безжизненной и бесформенной массой, как это часто бывает с чучелами. Все фигуры были целостными, с пропорциональными конечностями. Казалось, парочка их даже приветственно машет ей рукой. Они были исключительно похожи на людей, если не всматриваться в лица, на которых застыла одна и та же широкая оскаленная усмешка.
Стараясь не поворачиваться к ним спиной, Эви посмотрела в сторону дома Флетчеров. Новые декорации на развалинах аббатства были прекрасно видны, по крайней мере, из двух окон на втором этаже. Том Флетчер и его брат обязательно должны были увидеть все это, когда шли спать.
Боль в левой ноге напомнила, что она слишком долго стоит на одном месте. Эви переставила палочку и, оглядываясь каждые несколько секунд, продолжила путь по дорожке.
Лицо у нее было покрасневшим. Нахмуренный лоб прорезала вертикальная морщина, которой он раньше не замечал. Волосы тоже были другие, гладкие и темные. Они почти доходили до плеч и так блестели, что казались влажными.
— Вам нужно было позвонить от машины, — сказал он. — Я бы пришел и помог вам.
Губы Эви растянулись в улыбке, но хмурая морщинка никуда не ушла.
— И все же я сумела справиться сама, — сказала она.
— Конечно, сумели. Проходите.
Он отступил в сторону, пропуская ее в ризницу. Эви прошла к двум креслам, которые он поставил перед обогревателем, и вцепилась в ручку ближайшего из них. Она медленно опустилась на сиденье, сложила свою раздвижную палочку и положила ее рядом. На ней был ярко-красный шерстяной жакет и простые черные брюки с блузкой. Она принесла с собой в ризницу какой-то мягкий пряный запах. И еще что-то от осеннего утра: аромат увядающих листьев, дымок костра, свежесть воздуха. Он изумленно смотрел на нее.
— Могу приготовить вам кофе, — предложил он, поворачиваясь к ней спиной и направляясь в сторону умывальника. — Он у меня свежий. Или чай. Тут даже где-то есть немного печенья. Элис никогда не приходит с пустыми руками.
— Кофе было бы просто здорово, спасибо. Без сахара. С молоком, если у вас найдется.
Гарри уже забыл, как сладко звучит ее низкий голос, когда она не злится. Он быстро взглянул на нее. Как женские глаза могут быть такими синими? Цвет у них был насыщенным, почти фиолетовым, как у анютиных глазок в сумерках. Ему было непросто оторвать от нее взгляд.
Он делал кофе для двоих, прислушиваясь к шуршащим звукам у себя за спиной, когда она открыла кейс и начала доставать оттуда бумаги. Потом Эви уронила ручку, но когда он бросился поднимать ее, то оказалось, что она уже справилась сама. Румянец на ее щеках постепенно стал сходить. А его лицо уже горело.
Он протянул ей чашку и уселся в кресло. Он ждал.
Этим утром Гарри выглядел священником на все сто: аккуратное черное облачение, белый стоячий воротничок, сияющие черные туфли. На письменном столе лежали даже очки для чтения.
— Спасибо, что встретились со мной, — начала она.
Он ничего не ответил, только немного наклонил голову.
Она протянула ему лист бумаги.
— Мне необходимо передать вам вот это. — сказала она. — Элис и Гарет Флетчеры уполномочили меня поговорить с вами от их имени. Обсудить с вами вопрос, насколько это покажется уместным.
Гарри взял у нее листок и взглянул на него. Очки остались на столе. Он все равно был еще слишком молод, чтобы пользоваться очками для чтения. Они у него были больше для солидности. Через несколько секунд он положил бумагу и взял свою чашку.
— Я также переговорила с несколькими учителями из школы, где учатся Том и Джо, — продолжила она. — И с директором старой школы Тома. И с их доктором. Это нормальная практика, когда занимаешься проблемами ребенка.
Она подождала какой-то реакции от Гарри. Но он промолчал.
— Дети настолько подвержены влиянию внешних факторов, что нам необходимо знать как можно больше об их окружении, — продолжила она. — Обо всем, с чем они сталкиваются в жизни.
— Я успел полюбить Флетчеров, — ответил Гарри. — Надеюсь, что вы сможете им помочь.
Сегодня утром он совсем другой. Совершенно не похож на мужчину, с которым она тогда познакомилась.
— Я, разумеется, приложу для этого все силы, — сказала она. — Но пока еще слишком рано что-то говорить. Я сейчас просто собираю факты.
Гарри поставил чашку на стол позади себя.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, — сказал он, снова поворачиваясь к ней.
Как холодно это сказано… Совсем другой человек. Только лицо осталось прежним. Ладно, ей нужно делать свою работу.
— Том был направлен ко мне своим доктором две недели назад, — сказала она. — Речь шла о крайнем беспокойстве, проблемах в школе, плохом сне, агрессивном поведении как в школе, так и дома, а также о возможных психотических проявлениях. Если собрать все это вместе, получаются весьма тревожные симптомы для десятилетнего мальчика.
— Я знаю, что его родители были очень озабочены этим, — сказал Гарри. — Как и я.
— Не знаю, насколько вы знакомы с психиатрией, но…
— Практически не знаком.
Господи, ну неужели ему так трудно улыбнуться? Или он думает, что ей сейчас очень легко?
— Обычная практика заключается в том, чтобы сначала встретиться с ребенком, установить с ним какое-то взаимопонимание, может быть, даже доверие, если получится. Если ребенок уже достаточно взрослый, как в случае с Томом, я стараюсь втянуть его в разговор о его проблемах. Чтобы он сам сказал, почему, как ему кажется, его направили ко мне, что его волнует и с чем это может быть связано.
Она замолчала. Он не сводил с нее глаз, но по выражению его лица ничего нельзя было понять. Может быть, он даже скучает.
— До сих пор с Томом это не очень срабатывало, — сказала она. — Он действительно большой специалист в том, чтобы сказать минимум, только чтобы от него отстали. Когда я пыталась подвести его к разговору о разных происшествиях, например с его младшей сестрой, он просто закрывался. И он утверждает, что это был всего лишь страшный сон.
Эви сделала паузу. Гарри кивнул, чтобы она продолжала.
— Тогда я попыталась задействовать остальных членов семьи, — сказала она. — Я наблюдала за тем, как они взаимодействуют друг с другом, постаралась выявить какие-то напряженные моменты, какие-то признаки разногласий. Я также подняла всю историю этой семьи, и по медицинской линии, и по социальной. Моей задачей было составить как можно более подробную картину жизни этого семейства.