Ален устало положил свою руку на ладонь Батлера.
– Никакого долга ни перед кем у вас нет, – как будто маленькому, сказал юноша старику, – а я не хочу иметь дела с полицией.
Он с трудом оторвал голову от подушки и попытался сесть. После нескольких попыток это ему удалось.
– Если у вас хватит терпения, мистер Батлер, я могу объяснить, почему.
– Рассказывайте, – кивнул Ретт.
– Я сначала спрошу, если вы не против… Мистер Батлер, вам часто приходилось быть на сцене?
Ретт поднял голову.
– Не понимаю, о чем это вы.
– Когда я находился в верхней комнате, у меня было ощущение, что на меня смотрят тысячи глаз. Знаете, это чувствуется, просто так, само по себе… Окно открыто, комната освещена…
– Но ведь была ночь и все спали, весь город!
– Мистер Батлер, вы ошибаетесь, достаточно людей не спит в самую темную ночь… У меня было точно такое же ощущение. Как я мог спокойно спать даже у вас в потайной комнате? Кто-нибудь мог запросто подстрелить меня…
Ретт сдержанно улыбнулся.
– Послушайте, мистер Перкинсон, оставьте свои впечатления при себе, – проговорил он. – Так вы сохраните нервы и вообще здоровье! Ален сел на кровати.
– Мои чувства, хоть и далеки от спокойствия, зато человечны и понятны. Но я не понимаю вас. Вы такой железный всегда или только красуетесь передо мной?
Развеселившись, Батлер произнес:
– Вы не женщина, молодой человек, и не приписывайте себе больше, чем есть на самом деле! Я не набиваюсь к вам в друзья…
Ален иронично усмехнулся.
– Мистер Батлер, я не знал о вашем существовании до тех пор, пока моей взбалмошной Луизе не пришло в голову снять здесь квартиру… Или купить, как она мне объявила… Я хочу сказать, что собираюсь забыть о вас через некоторое время. Думаю, у меня это неплохо получится.
Ретт с холодом посмотрел Перкинсону в глаза.
– Что-то вы сейчас такой смелый, мистер Перкинсон, – с кривой ухмылкой на лице сказал Батлер. – Я не оспариваю вашего права помнить только то, что считаете нужным. Хотя обычные, воспитанные люди стараются помнить добро.
– Что вы хотите сказать? Что я не воспитан?
– Нет… – Батлер задумался. – Скорее, необычны… Вы все какие-то необычные… Вы сам, Роберт, Джессика, Луиза… Не знаю, смогу ли я доверять вам в будущем.
– Если вы так говорите по причине неожиданного нападения на меня, то напрасно!
– Почему? – удивился Ретт Батлер. – В конце концов, я не знаю, чем вы занимаетесь. И к тому же, вызывает сильное подозрение, что вы не хотите прибегнуть к помощи полицейских…
– Просто нет никакой гарантии, что полиция найдет виновных! – уверенно произнес молодой человек. – Да она и искать их не станет, можете мне поверить. Сколько людей у нас убивают только за один день в каждом городе, сколько происходит краж, демонстраций, ограблений, изнасилований, налетов… Что для полиции моя разбитая губа?
Перкинсон усмехнулся, но в следующую минуту застонал от боли: у него лопнула уже затянувшаяся рана на губе. Снова хлынула кровь.
– Черт, дайте, пожалуйста, что-нибудь… – попросил Ален, неловко зажимая рот ладонью.
Ретт принес еще один тампон.
– Спасибо! – поблагодарил его юноша, приложив тампон ко рту. – Ну так вот, полицейские составят протокол, напишут несколько строк… Вот тут только и жди неприятностей. Полиции-то на все наплевать, но может сыскаться репортер, которому известно имя молодого человека, «связанного узами нежнейшей дружбы» – так это у них, щелкоперов, называется – с госпожой графиней Строуберфилд, женой одного из ярых куклуксклановцев… А этот молодой человек имел бабку-негритянку! Что с того, что он сам как две капли воды похож на белого? Его ребенок может быть чернокожим! Вы догадываетесь, уважаемый мистер Батлер, куда все это может привести? В кучу дерьма, уж поверьте мне!
Молодой человек снова откинулся на подушки, а после небольшой паузы сказал:
– Вы уверены, что нас никто не слышал?
Батлер серьезно посмотрел на юношу.
– Уверен, – кивнул Ретт головой. – В доме кроме нас одна Саманта. Если бы она что-нибудь слышала, то была бы здесь…
– Саманты я не боюсь, – осторожно попробовал улыбнуться Ален. – И вы догадываетесь, почему…
Батлер снова кивнул, ему было все понятно. Ведь Саманта была негритянкой.
Снова возникла пауза. Потом Ален стал тревожно озираться.
– Знаете, мистер Батлер, наконец, сказал юноша, – я уже пожалел, что вам все рассказал. Вы сами-то никому не расскажете?
– Нет, как вы могли подумать такое? – возмутился Ретт. – Разве я похож на расиста? У меня служит негритянка, но, по-моему, я ее не угнетаю… Скорее, иногда бывает наоборот…
Он улыбнулся своим мыслям. Его Саманта была похожа на светлой памяти Мамушку Скарлетт, которая вечно ворчала и воспитывала ее.
– Да, вы правы, – признался Ален. – Но все-таки страшно.
– Не вертитесь, пожалуйста, молодой человек, – строго произнес Батлер. – Вы еще слабы, вам надо долго отдыхать. Лежите смирно!
– Там же наверху, и на лестнице, в коридоре – пятна крови! – воскликнул Ален.
– Ерунда! – успокоил его Ретт. – Нашли из-за чего волноваться. Все давно вымыто…
– Да? – спросил с облегчением юноша. – А кто же убирал?
– Я… – неохотно ответил Ретт Батлер.
Он, действительно, решив не посвящать в это дело старую служанку, еще той ночью, пока юноша был без памяти, аккуратно вымыл все следы драки в верхней квартире, а также на ступеньках лестницы и в коридоре.
– Как вы? А не Саманта? – недоверчиво переспросил Ален.
Ретт отрицательно покачал головой.
– Благодарю вас, – пораженный, прошептал юноша. – Благодарю.
– Что это вы заладили – «благодарю вас»? – скривился Батлер. – Словно тот попугай, подаренный мне…
Юноша улыбнулся.
– А, кстати, где он? – спросил Ален.
– Выпустил на волю, – соврал Ретт.
На самом деле он отдал птицу Саманте. Та кормила ее на кухне разными объедками и учила негритянским песням.
– Я предлагаю вам посидеть еще некоторое время в этих стенах, – сказал Батлер.
– Вы действительно не будете против этого? – изумился юноша.
– Что вас так удивило? – спросил Ретт.
– Дело в том, что я сам хотел попросить об этом, – признался Ален.
– Ну что же, хоть про это мы думаем одинаково! – констатировал факт Батлер. – Вам, мистер Перкинсон, лучше побыть здесь по двум причинам: во-первых, просто отлежаться – ведь вас совсем не шутя избили. А во-вторых, вас ведь ищут… Мне так кажется, хоть я и не уверен.