— Вам должно быть известно, что покойный граф не мог справляться со своими обязанностями на протяжении трех, а то и четырех последних, лет жизни. А так как ничего не предпринималось без одобрения вождя, то все в большей или меньшей степени постепенно пришло в упадок.
— Воистину нелепое положение! — заметил граф.
— Только не для шотландцев, — заверила его Вара. — Вот почему, явившись сюда, вы должны взять все в свои руки.
— А как, по-вашему, могу я что-либо предпринять, если ничего не вижу?
В голосе графа зазвучали откровенно агрессивные нотки.
— Для этого-то я здесь, — пояснила Вара. Я смогу истолковать все, что потребуется, и смею заверить, вам станет гораздо легче принимать решения, ясно представляя ситуацию.
— Вы беретесь за сложное дело, — холодно сказал граф. — Я нахожу невыносимым свое существование в постоянном мраке и без какой-либо надежды снова увидеть свет.
— Почему вы так в этом уверены? — спросила Вара. — Пастор сказал, что врачи затрудняются поставить вам диагноз, но никто не утверждал, будто вы навсегда останетесь незрячим.
— Я не расположен обсуждать эту тему, — сердито промолвил граф. — Я презираю и ненавижу свою беспомощность. А если вы найдете хоть что-то, способное заинтересовать меня на этих Богом забытых задворках мира, я буду чрезвычайно удивлен!
— Не кажется ли вам, что не очень-то справедливо при вашем уме и рассудительности называть задворками мира страну, которую вы даже не видели?
Было очевидно, что ее слова застали графа врасплох, так как некоторое время он пребывал в раздумье.
— Не совсем понимаю, о чем это вы, — наконец произнес он.
Поудобнее устроившись в кресле, Вара сказала:
— Способны ли вы понять, что здесь ваше королевство? В Шотландии вождь клана находится в самом центре мироздания. Он не только правит своими людьми, но и защищает их, руководит ими, вдохновляет их. Вот чего ждет от вас клан.
— Тогда, очевидно, им придется еще долго ждать! — усмехнулся граф. — Как я могу заниматься всей этой чепухой, если я слеп?
— У вас есть уши, чтобы слышать, голова, чтобы думать, и язык, чтобы отвечать, — возразила девушка.
Она намеренно говорила с ним в подобном тоне, так как граф был непростительно груб. Он ничего не ответил.
— Шотландец, если он является таковым по крови, — продолжала тем временем Вара, — никогда не смирится с поражением. Он будет сражаться вновь и вновь против неисчислимых врагов, тогда как представитель любого другого народа на его месте давно бы уже сдался. И вы наверняка не можете служить исключением!
Наступила тишина.
Ее внезапно нарушил граф.
— Интересную же помощницу мне подыскали, — с иронией молвил он. — Знаете, со мной еще никто так не разговаривал!
Вара засмеялась.
— Простите, я не хотела показаться грубой. Просто по дороге сюда я видела, как прекрасен этот замок со стороны залива. Когда мы подъехали ближе, я думала о его мощи и неприступности, о том, как он противостоял натиску викингов. И я не верю, что кто-нибудь из МакДорнов позволил бы пустяковому недугу взять над собой верх.
— Пустяковому недугу?! — вскричал граф. — Вы называете слепоту «пустяковым недугом»? А вот я могу вас уверить в том, что это настоящий ад на земле!
— В таком случае вы должны сделать все, чтобы себе помочь, — стояла на своем Вара. — И прежде всего вам необходимо превозмочь отчаяние.
Она прерывисто вздохнула.
— Для того чтобы поправиться и вновь обрести способность видеть, вы должны верить, что это произойдет.
— А если этого не случится?
Не раздумывая долго, Вара ответила:
— Вам, вероятно, известно, что многие называют шотландцев обреченным народом. Но теперь, увидев вас, я убедилась, что когда-нибудь вы вновь обретете зрение.
— Сдается мне, вы просто стремитесь подбодрить меня.
— Зачем мне это? — Вара пожала плечами. — Я всегда стараюсь говорить правду и уж тем более не стану делать заведомо ложных предсказаний. Это повредило бы не только тем, кому я напророчила, но и мне самой.
Граф криво усмехнулся.
— Теперь я убедился, что мне говорили правду, будто все шотландцы и сама их земля исполнены разных суеверий! — сказал он.
— Это верно, но только вам следовало сказать: моя земля, — поправила его Вара. — В конце концов, вы — шотландец, и все, о чем бы вы ни думали или ни говорили, имеет значение для окружающих вас людей.
— Ну вот опять вы завели свою волынку о клане, — вздохнул граф. — С тех пор как я приехал, мне прожужжали об этом уши. Мне докладывают, что некие чудаки, именуемые «старейшинами клана», страстно желают меня видеть. Бесчисленные МакДорны ломятся в мои двери, и именно в то время, когда я более всего желаю, чтобы меня оставили в покое!
— Боюсь, в настоящий момент это совершенно невозможно, — заявила Вара.
— Но почему?
— Потому что вы — вождь одного из самых могущественных кланов в Шотландии. Вы нужны своему народу — и безотлагательно.
— Им придется научиться жить без меня! — упрямо сказал граф.
Вара встала с кресла и сделала несколько шагов по направлению к двери. Граф окликнул ее:
— Что это вы? Куда вы уходите?
— Я ухожу домой, — бросила она. — Ваш случай совершенно безнадежный, и коль скоро я не в силах что-то сделать для вас, то не вижу смысла оставаться здесь долее.
Граф издал звук, похожий на крик.
— Вы не можете уйти! — запротестовал он. — Я хочу говорить с вами. Вы единственный человек, которого я способен понимать, с тех пор как прибыл в это мрачное место!
Вара не ответила, и граф продолжал:
— По-видимому, в свете того, что вы наговорили тут о моих манерах, я не могу приказать вам остаться.
— Конечно же, можете! По крайней мере это было бы первым шагом, сделанным вами в соответствии с вашими полномочиями.
— Очень хорошо! Тогда я приказываю вам сесть и слушать меня.
Вара с улыбкой вернулась к своему креслу.
— Я хочу заключить с вами сделку, — предложил граф. — Вы будете говорить мне, что я должен делать, а я постараюсь вести себя так, как вы того пожелаете, в течение недели.
Он подумал немного.
— Если к концу данного срока я сочту все это полностью и абсолютно невыносимым и если у меня так и не появится шанс вернуть зрение, то мне останется лишь утопиться в заливе или спрыгнуть с одной из башен, ибо я не собираюсь жить все время в кромешной тьме!
Нотки страдания в его голосе тронули девушку до глубины души.
— Отлично, милорд, — сказала она как отрезала, — Я останусь с вами на неделю. Но вам придется выполнять все, что я буду от вас требовать.