Окинув взором первые ряды, он заметил нескольких женщин, которых в разное время он одаривал своей благосклонностью: в их глазах еще читалась нежность, и вспыхивали огоньки, из которых могло бы разгореться пламя, если бы ему вздумалось снова проявить к ним интерес.
Среди них были и такие, которые смотрели него с некоторой грустью, мечтая хоть ненадолго завладеть его вниманием, пусть лишь на одну волшебную ночь.
Многие из присутствующих здесь мужей испытывали к нему глубокую ненависть за то, в чем они его подозревали, но не имели достаточных доказательств, чтобы потребовать у него удовлетворения.
Вдруг, очевидно повинуясь какому-то сигналу, музыка заиграла громче, хор запел, и стеклянные двери у входа в церковь распахнулись.
Принц выглядел очень величественно. Обычно в таких случаях он одевался не только с большой пышностью, но и крайне экстравагантно. Его малиновый бархатный камзол был увешан многочисленными орденами. Белоснежный галстук, фалдами спадавший на грудь, был украшен бриллиантами, белые бриджи были шедевром портновского искусства, а прическа делала честь его парикмахеру.
Но взгляды всех присутствовавших были обращены не на принца, а на невесту, которая опиралась на его руку.
Друзилла рассчитывала убить их наповал, и ей это удалось. Казалось, что весь ее туалет состоит из одних бриллиантов, которые мерцали и переливались в ярком свете многочисленных свечей. Платье, изящно облегавшее ее фигуру, было расшито множеством крохотных сверкающих камешков, так же как и вуаль, закрывавшая ее лицо и бросавшая нежный отблеск на ее кожу, поражавшую жемчужной белизной. Ее голову украшала величественная бриллиантовая диадема, которую маркиз видел в последний раз, когда его матушка надевала ее на придворный бал.
Ее шея и запястья были также украшены бриллиантами, а вместо традиционного букета она несла в руке усыпанную бриллиантами табакерку, в центре которой была эмалевая миниатюра с изображением принца Уэльского.
Очень медленно принц и Друзилла двигались к алтарю, а четверо маленьких пажей в придворном платье несли за ней шлейф. Ее огненные волосы сверкали даже сквозь вуаль, она шла не с опущенными глазами, как было принято, а глядя прямо перед собой. Мужчины не могли оторвать от нее восхищенных взглядов, а на лицах дам читались ненависть, зависть и злоба. Как ей удавалось выглядеть такой сияющей, такой прелестной и яркой, что все остальные женщины бледнели в ее присутствии?
Маркиз не знал, каким будет свадебный туалет Друзиллы, и, когда она приблизилась к нему и взглянула ему в лицо, она заметила, что в его глазах прыгают чертики.
Ему не нужно было говорить ей: «Отлично сделано!». Они оба понимали, что если до сих пор у кого-то и были сомнения относительно того, почему маркиз — закоренелый холостяк — вдруг решил жениться, то теперь причина была очевидна
Когда церемония была закончена и Друзилла во второй раз произнесла перед алтарем свои клятвы, она вложила свою руку в руку маркиза, и они направились в ризницу. Ее пальцы были холодны как лед, она не рассчитывала, что испытание будет таким тяжелым. Маркиз наклонился к ней, чтобы никто, кроме нее, не мог расслышать его слов.
— Ты нанесла смертельный удар всем лондонским модницам, — прошептал он.
Друзилла не смогла сдержать смеха. Наконец они очутились в ризнице, принц поставил свою подпись в метрической книге, а маркиза принялась обнимать молодых
— Ты доволен? — спросила она внука
Он поцеловал сначала ее щеку, потом руку.
— Ты словно взмахнула волшебной палочкой, и все устроилось само собой, бабушка, — сказал он. — В былые времена тебя непременно сожгли бы за колдовство.
Принц уехал первым, чтобы успеть в Карлтон-Хаус раньше гостей. Затем, сопровождаемые возгласами и приветствиями собравшейся у церкви толпы, маркиз и Друзилла сели в карету, которая должна была доставить их на прием.
Это была парадная карета, в которой обычно маркиз отправлялся на открытие парламента. Она была застеклена со всех сторон, так что все желающие могли видеть тех, кто сидит внутри.
Лошади тронулись с места, и карета медленно покатила по Бонд-стрит, а Друзилла и маркиз приветственно махали заполнившим тротуары горожанам, многие из которых несколько часов ждали, чтобы хоть одним глазком увидеть жениха и невесту. Несомненно, это была самая пышная свадьба года.
— Ты похожа на звезду, упавшую с неба, или лучше сказать, на целое созвездие! — провозгласил маркиз.
Она с улыбкой повернулась к нему.
— Твоя бабушка была твердо намерена дать им повод для разговоров.
— Ну, разговоров теперь будет предостаточно! — сказал маркиз. — А что сказал принц, когда увидел тебя?
— Он слегка надулся, — ответила Друзилла, и заявил: «Если бы я знал, что вы намереваетесь затмить меня, я бы надел еще несколько орденов!».
Маркиз откинул голову назад и расхохотался.
— В этом весь принц! Он всегда хочет быть в центре внимания. Он не очень-то любит играть вторую скрипку. Тем не менее, Друзилла, ты была просто бесподобна!
Эти слова прозвучали так искренне, что Друзилла снова улыбнулась, затем повернулась к окну и помахала кучке людей, собравшихся на углу Сент-Джеймс-стрит.
— Интересно, сколько будет продолжаться вся суматоха? — проговорил маркиз.
— Тебе уже надоело? — спросила Друзилла.
— Не то чтобы надоело, просто в Карлтон-Хаус всегда такая духота, — ответил маркиз. — Будь моя воля, мы сейчас же отправились бы в Линч.
— И прозевали бы все торжество? — спросила Друзилла. — Как ты можешь быть таким неблагодарным?
— Если бы ты участвовала в стольких приемах в Карлтон-Хаусе, в скольких участвовал я, ты бы поняла, какая это смертная тоска, — ответил маркиз.
— Очень любезно с твоей стороны говорить подобным образом о собственной свадьбе! — с упреком сказала Друзилла.
— Ну, по крайней мере, хоть ты получишь удовольствие, — улыбнулся маркиз. — Любая женщина получает удовольствие от свадебного торжества, особенно если это ее собственная свадьба!
— Я нахожу, что по сравнению с нашей прошлой свадьбой, эта гораздо интереснее, — ответила Друзилла.
Снова в ее памяти всплыло воспоминание: она сама в дешевом ситцевом платьице, в безобразной старомодной шляпе, с уродливой прической и в очках, а рядом с ней маркиз, бледный от ярости, с трудом контролирующий свой голос, чтобы не выдать обуревавших его чувств. Потом перед ее мысленным взором предстала герцогиня, с наполненными слезами голубыми глазами и дрожащими алыми губками.
— Откуда мне было знать, что гадкий утенок превратится в сказочную принцессу? — поддразнил ее маркиз.
Друзилла расхохоталась. Неожиданно она почувствовала себя веселой и беззаботной, словно уже выпила фужер сверкающего шампанского, которое ожидало их по прибытии в Карлтон-Хаус.