Герцог не совсем понял, что именно хотела этим сказать девушка, но не стал прерывать ее, и Вэла продолжала:
— Мистер Трэвис учился на юридическом факультете университета и собирался стать адвокатом. Однако, хотя он блестяще окончил университет, у него не было средств, и он не мог ждать, пока сможет добиться положения и найти хорошую практику. Поэтому, когда он собрался жениться, то принял предложение лорда Моунта и пошел к нему работать.
— Я бы не сказал, что диплом юриста может помочь стать хорошим управляющим в большом поместье, — заметил герцог.
— Я думаю, мистер Трэвис достаточно умен, и он смог бы все сделать как надо. Все, за что он брался, Трэвис делал великолепно. Если бы не этот ужасный лорд Моунт…
— Что же случилось?
— Лорд Моунт узнал, что мистер Трэвис стал обучать грамоте детей его работников. Раньше в поместье не было ни одной школы для бедняков. Мистер Трэвис решил, что это неправильно, и стал давать им уроки по воскресеньям.
Голос девушки задрожал от гнева, когда она продолжала:
— Лорд Моунт обнаружил это и объявил, что, раз мистер Трэвис учит бедняков грамоте, значит, он опасный для общества человек. И тогда он уволил его и вышвырнул вместе с семьей из дома. А случилось это зимой.
— Трудно в такое поверить. Вероятно, там были еще какие-то причины, — недоверчиво заметил герцог.
— Да нет же! Лорд Моунт ненавидел и боялся любых форм прогресса. Он говорил об этом как о «новомодных затеях».
— Все это кажется довольно нелепым, — пробормотал герцог.
— К сожалению, все оказалось еще хуже, — заметила Вэла. — Лорд Моунт заявил властям на мистера Трэвиса, обвинив в каких-то махинациях. Пока разобрались, что он не виноват, бедная миссис Трэвис заболела. Она в это время носила ребенка. Когда лорд Моунт вышвырнул супругов Трэвис из дома, им некуда было пойти. Хозяин поместья запретил своим людям пускать ее к себе, пока мистер Трэвис находился в тюрьме. Несчастную женщину приютила одна бедная старушка, что жила в лесу. Когда мистера Трэвиса выпустили, им пришлось довольно далеко добираться до ее родителей. И по дороге бедной миссис Трэвис стало совсем плохо, и вскоре… она умерла.
Последние слова Вэла проговорила едва слышно.
— Я едва могу в это поверить! — воскликнул герцог. — Неудивительно, что после этого Трэвис вышел на большую дорогу.
— Думаю, что первый, кого он ограбил, был лорд Моунт, — заметила Вэла уже другим тоном. — Хотя он никогда не говорил мне этого, я почти уверена, что для него главным были не деньги, которые он забрал у этого старого негодяя. Впервые за всю свою жизнь мистер Трэвис почувствовал, что его враг полностью находится в его власти и зависит от его милости.
Герцог усмехнулся:
— Редко кому выпадает шанс отомстить так тонко. Однако это было также и опасно.
— Очень опасно, — согласилась Вэла. — Теперь, разумеется, назначена цена за его голову. Когда все это случилось, папа был в отъезде. Когда он вернулся, я умоляла его чем-нибудь помочь мистеру Трэвису, но было уже слишком поздно. Лорд Моунт заявил на него в полицию как на опасного преступника, и была объявлена премия за его голову.
— А это означает, что его повесят всем в назидание на перекрестке дорог, — мрачно заметил герцог.
— Не думаю, что он слишком держится за жизнь, — со вздохом сказала Вэла. — Он очень любил свою жену. Ее смерть была для него тяжелым ударом. Он до сих пор тоскует по ней.
Герцог на это ничего не ответил, так как все его внимание в этот момент привлекла появившаяся впереди деревня, состоящая всего из нескольких домов.
Они нашли здесь и таверну, правда, совсем маленькую и бедную. В первое мгновение герцог подумал, что это не совсем подходящее место для Вэлы. Однако он вовремя сообразил, что не время быть слишком привередливыми. Здесь, вблизи от поместья Хэвингтона, было бы неразумно тратить время на поиски более приемлемого жилья.
Судя по выражению на лице девушки, герцог понял, что она подумала о том же. Она ничего не сказала, но в ее глазах все же появилась некоторая нерешительность, когда они подъехали совсем близко к небольшому покосившемуся дому. Здесь же была и небольшая конюшня с кое-как залатанной крышей.
Герцог спешился, и в ту же минуту из задней двери показался их недавний знакомый. Он подошел к Вэле и помог ей соскочить с лошади, а затем, нагнувшись почти к самому уху герцога, тихо прошептал:
— Мне пришлось немного изменить вашу историю. Здесь совсем не обязательно выдавать себя за брата и сестру, чтобы скрыть от всех, кто вы такие.
— Тогда что же вы сказали? Кто мы? — спросил герцог.
— Я сказал, что вы сбежали, чтобы заключить брак без соблюдения формальностей в Гретна-Грин, и скрываетесь от преследования родителей леди, которые не разрешают вам пожениться.
Герцог улыбнулся.
— Вижу, у вас богатое воображение.
— Ну, без этого я бы долго не протянул.
Весь мир сочувственно относится к влюбленным, и здесь вас спрячут так хорошо, как только смогут.
— Спасибо вам, — с искренней теплотой произнес герцог.
Глаза Вэлы весело блеснули, когда она сказала:
— Это похоже на одну из ваших романтических историй, которые вы рассказывали мне, когда обучали латинскому.
— Мне очень не хватает тех наших уроков, — ласково отвечал Уильям Трэвис. — Из моей прежней жизни я больше всего скучаю по книгам и умной беседе с интересными людьми.
Не дожидаясь ответа, он подхватил под уздцы Меркурия и направился с ним к конюшне.
Герцог последовал за ним, а Вэла замешкалась в нерешительности.
В это время из двери таверны вышла пожилая женщина в бедной, но очень аккуратной, чистой одежде.
— Заходите, голубушка. Билл сказал мне, что у вас был долгий и дальний путь. У нас вы найдете удобную постель, а мы уж постараемся разыскать для вас и вашего спутника что-нибудь съестное.
— Благодарю вас, — улыбнулась Бэла и, успокоенная приветливым тоном хозяйки, вошла в дом.
Помещение было совсем небольшим и темным, с потолком из грубых, почерневших брусьев. Однако крошечная спальня оказалась очень чистой, и хозяйка, показывая Вэле постель, вся светилась от гордости за свои перины, набитые лучшим гусиным пухом.
— Вы хорошо здесь отдохнете, вас никто не потревожит, — сказала она девушке.
И Вэла мысленно помолилась, чтобы ее слова оказались правдой.
Герцог тем временем принес свои вещи из конюшни и показал Вэле свою комнату. Она оказалась еще меньше, но здесь также стояла удобная кровать. Герцог бросил саквояжи на пол и вместе с девушкой спустился вниз, в маленькую столовую.
Еще выходя из конюшни, он сказал Трэвису:
— Думаю, с моей стороны будет проявлением крайней неблагодарности, если я не приглашу вас отобедать с нами.