— Не знаешь, в его племени красивые женщины?

Семен вытаращил глаза:

— С чего ты вдруг?

— Я в детстве точно так подвязывала волосы. Цветной лентой! Обруч ему идет, подбирала туземная эстетка со вкусом!

Семен оценивающе пробежал взглядом по кольцу из толстого металла, хмыкнул:

— По-моему, там другое назначение.

— Какое?

— Ну... можно ухватить противника за уши, треснуть лбом в переносицу. Мы в детстве так дрались без всяких каратэ и ушу. Один удар — враг в болевом шоке с рылом в крови летит с копыт!

В голосе доктора наук слышались странные мечтательные нотки. Кася брезгливо отвернулась. Семен Тарасович в детстве на скрипке не играл, в отличие от нее, это узнала, когда впервые знакомилась с коллегами по Станции, но была уверена, что такой вдумчивый и малоподвижный человек проводил ранние годы за шахматами или опытами с бертолетовой солью!

Воздух колебался тяжелый, плотный, наполненный густыми запахами сладких цветов. Листья лениво колыхались — зеленые, оранжевые, коричневые, на выпуклых квадратиках толпились толстые неповоротливые звери. Многие подняли хищные морды, уставились, один подтянул под себя короткие лапы с могучими мышцами, другой угрожающе встопорщил гребень, шипы, и Головастик, не дожидаясь команды, ускорил бег. Позади слышался затихающий шорох опадающих мембран, стук склеритов, жвал.

Еще позже, когда вломились в стадо разномастных зверей, Головастик чуть присел, мышцы заскрипели, сокращаясь, брызнула струя едкого запаха. За деревьями затрещало, там взвились, треща неживыми крыльями драконы и дракончики и заблистали яркими молниями на крыльях. С шипением и стуком прыгали с зеленых крыш малые джампы и жуки. Упал и начал спешно закапываться крупный зверь, отливающий металлом. В чаще трещало — огромный монстр раздирал когтями другого монстра.

Влад похлопал дима по огромному лбу:

— Вастик, не буди. Пусть спят. Зато не сожрут невзначай.

— А кто там? — пискнула Кася тоненьким голоском.

Варвар равнодушно пожал плечами:

— Не все ли равно?

Кася, испуганная до комариного писка, нашла силы торжествующе посмотреть на Семена. Тот пожал плечами еще равнодушнее: девушка напоминала, что варвару якобы до всего есть дела, не лежит под пальмой, как принято у дикарей, так чего же, мол, сейчас ему до задней лапки сороконожки? Но уже и у него, профессионального исследователя, доктора наук, новичка в этом мире, в глазах рябит от диковин, страшилищ. Покажи ему сейчас среди насекомых жителя Марса или Сириуса — не отличит, все смешалось, притупилось. А каково варвару, которому все здесь, возможно, обрыдло?

Глава 9

После сплошных зарослей они выбрались на сухую прожаренную солнцем землю. Деревья прижимались к почве, огромные жесткие листья скрывали землю. Головастик с ходу взбегал на эти зеленые мохнатые ковры, теперь даже Кася смутно ощущала по ту сторону огромного листа множество крупных и мелких зверей.

Головастик ломился напролом и через чашечки цветов, раз уж те на земле, поднимал облака пыльцы, а над ними с грозным ревом, поднимая ветер, всякий раз рассерженно ломились через толщу воздуха летающие звери, страшно сверкали огромными фасеточными глазами, похожими на многоцветные кристаллы пульта управления. Один такой зверь, втрое крупнее Каси, упал ей на спину, прижал, что-то чмокнуло, тяжесть исчезла. Кася со страхом и недоумением проводила взглядом мохнатое тело, что унеслось, блистая на солнце злыми молниями в изломах крыльев.

Тут же до икотки перепугал Хоша: уставился хищно, скакнул, прижал Касю лицом к ракетнице. Опять чмокнуло, Кася ощутила, будто от нее отдирают воротник комбинезона, тут же по ушам лягнули костлявые лапы. Хоша великолепным прыжком вернулся на прежнее место между сяжками дима, вычислив и скорость бега, и плотность воздуха, силу толчка. В передних лапах держал белое круглое яйцо, что уже начало принимать цвет защитного комбинезона.

— Жрешь всякую гадость, — проворчал варвар. — Сиди на месте!

Кася потерла место, где муха успела отложить яйцо, пальцы скользили по липкому. Маленький дракон все-таки взял и ее под защиту, хотя больше признает Семена. Доктор наук при каждом удобном случае пользуется недозволенными приемами: чешет ему толстое пузо, скребет за ушами.

Внезапно Семен вскрикнул встревоженно:

— Стойте! Там что-то опасное!

Кася уже некоторое время слышала странный резковатый запах, вертела головой. Варвар сидел как всегда неподвижный, плечи под солнцем блестели как латы средневекового рыцаря. Пальцы лежали на арбалете. Короткая стрела заканчивалась массивным красным наконечником. Кася не понимала роли стрелы в мире, где практически нет тяжести, но молчала, тревожно посматривала на Семена. Тот побледнел, указывал дрожащим пальцем.

Из стены Тумана выступали рыжеватые пятна, дробились, обретали четкость. Семен и Кася узнали крупных рыжих муравьев. Каждый чуть меньше ксеркса, но все хищные, злые, бегут плотной массой, трутся хитиновыми панцирями. Неумолчный шорох, треск и гул — от мириадов панцирей, твердых как железо лап. Земля отзывалась едва слышным гулом. Муравьи сплошным потоком наискось пересекали дорогу. Кася видела крайних, дальше расплывались рыжие пятна, а сколько рядов видит варвар с его великолепным цветовым зрением, Кася не хотела даже думать, дергалась от зависти.

Воздух все больше пропитывался резким запахом муравьиной кислоты. Потяжелел, потянулись лиловые слои, на солнце заблистали, быстро опускаясь к земле, крохотные искорки, выпадали крохотные кристаллики в перенасыщенных участках воздуха.

Кася повела носиком, сказала бодро, стараясь держать голос отважным:

— Тысяч десять?

— Двенадцать двести семнадцать, — ответил варвар, не поворачивая головы. В голосе прозвучала насмешка, Кася обиженно замолчала, зато Семен сказал уважительно:

— Довольно точно! На духах натренировалась, да?

— Как видишь, тренировки мало, — ответила она язвительно. — Я не смогла сказать, что их — двенадцать двести семнадцать, из них двое хромых, а у одного на сяжке сломан шестой членик!

Варвар надменно бросил через плечо:

— Хромых нет, как и со сломанными усиками.

Семен и Кася смолчали, с недоверием глядели в широкую спину. Семен все же не утерпел:

— Ты и это узнал по запаху?

Варвар презрительно хмыкнул:

— Зачем запах? В набег не берут хромых и калек.

Головастик перешел на шаг, начал останавливаться, сяжки возбужденно секли воздух. Влад поглаживал, постукивал по лбу, Кася смотрела во все глаза, стараясь разгадать их язык. Семен тревожно всматривался в бегущих колонной муравьев. Свирепо разведенные жвалы, хищные позы, готовность убивать, рвать, уничтожать...