— Вперед! Вперед! — повторил Тремаль-Найк. — Я сражаюсь за мою Аду!

Двадцать человек разом бросились на него с двух сторон. Еще один туг упал, но карабин не выдержал этого второго удара и разломился пополам.

— Смерть ему, смерть! — вопили индийцы неистово.

Шелковый аркан упал сверху на Тремаль-Найка, захлестнув ему шею, но рывком тот выдернул его из рук душителя. Выхватив из-за пояса нож, он бросился к бронзовой статуе и быстро взобрался на ее плечи.

— Дорогу! Дорогу! — закричал он, бросая вокруг яростные взгляды.

В следующее мгновение он подобрался, как тигр, и длинным прыжком над головами тугов, попытался добраться до двери. Но не успел: две веревки обвили ему руки и ноги, больно ударив свинцовыми шарами, и повалили его.

В то же мгновение туги бросились на него, как стая собак на дикого кабана, и несмотря на отчаянное сопротивление крепко связали.

— Смерть ему, смерть! — кричали они.

Отчаянным усилием Тремаль-Найк порвал две веревки, но это было все, что он мог сделать. Новые арканы так сжали его, что дыхание пресеклось и руки онемели.

Суйод-хан, который бестрепетно взирал на эту отчаянную борьбу одного человека с двадцатью, приблизился к нему и несколько мгновений с сатанинской радостью смотрел на поверженного врага. Беспомощный Тремаль-Найк яростно плюнул в него.

— Нечестивец! — воскликнул Сын священных вод Ганга.

Он выхватил свой кинжал и поднял его над пленником, который презрительно смотрел на него.

— Дети мои, — сказал жрец, — какого наказания заслуживает этот человек?

— Смерти! — ответили туги.

— Так пусть придет смерть.

— Ада! Бедная Ада! — видя занесенный над собой кинжал, воскликнул Тремаль-Найк.

Но лезвие убийцы, вонзившись в его грудь, оборвало этот крик. Он сомкнул глаза, и предсмертная дрожь пронизала все его тело. Поток алой крови хлынул из раны, заливая одежду и растекаясь по камням.

— Кали! — воззвал Суйод-хан, повернувшись к бронзовой статуе. — Прими от меня эту новую жертву!

По его знаку два туга подняли несчастного Тремаль-Найка.

— Бросьте его в джунгли на съедение тиграм, — проговорил этот ужасный человек. — Так погибнут все нечестивцы!..

Глава 7 КАММАМУРИ

Расставшись с Тремаль-Найком, Каммамури направился к реке, следуя по следам индийца, шедшего впереди. Однако, чувствуя угрызения совести, верный маратх оставил своего хозяина неохотно. Не без оснований он боялся, что Тремаль-Найк совершит какое-нибудь безумство и потому через каждые десять шагов останавливался в нерешительности, размышляя, не повернуть ли, несмотря на запрет хозяина, назад.

Как он мог вернуться к себе в хижину, если хозяин остался в этих проклятых джунглях, где врагов столько же, сколько бамбука вокруг него? Это было для Каммамури невозможно.

Не прошел он так и полмили, как решил отправиться обратно по своим собственным следам и нагнать безрассудного Тремаль-Найка.

— В конце концов, — сказал себе верный маратх, — товарищ всегда может на что-нибудь пригодиться. Смелее, Каммамури, и будь настороже.

Он повернулся на пятках и снова направился к западу, не помышляя больше об индийце, который уходил от него к реке. Но не сделал он и двадцати шагов, как услышал отчаянный вопль:

— Помогите! Помогите!

Каммамури вздрогнул.

— Помогите! — прошептал он. — Кто же это зовет на помощь?

Он прислушался, приложив руку к уху; ночной ветерок, дувший с запада, донес до него громкий свист.

— Там что-то случилось, — с беспокойством пробормотал он. — Кричат в полумиле отсюда, в том направлении, куда пошел мой хозяин. Может, там кого-то убивают.

Страх попасть в руки тугов были силен, но беспокойство победило. Он взял карабин под мышку и направился к западу, осторожно раздвигая бамбук. В тот же самый миг раздался выстрел.

Услышав его, маратх почувствовал, как кровь заледенела в жилах. Он слишком хорошо знал карабин Тремаль-Найка, чтобы ошибиться.

— Великий Шива, — прошептал он, сжав зубы. — Хозяин защищается.

Мысль, что Тремаль-Найку угрожает опасность, придала ему необычайную храбрость. Отбросив всякую осторожность, забыв, что туги, возможно, выслеживают его, он бросился бежать к тому месту, откуда раздался выстрел.

Через четверть часа он добрался до поляны, посреди которой виднелся какой-то длинный пятнистый предмет, шевелившийся в траве. Он издавал громкий свист, свойственный змеям, когда они рассержены.

— Это питон! — воскликнул Каммамури, который, привыкнув к частым встречам с подобными гадами, нисколько не испугался.

Он собрался уйти, чтобы не попадаться на глаза змее, когда заметил, что рептилия рассечена, а рядом с ней лежит человеческое тело.

Волосы зашевелились у него на голове.

— Неужели это хозяин? — в ужасе прошептал он.

Он схватил карабин за ствол, приблизился к змее, которая корчилась от ярости, истекая кровью, и размозжил ей голову.

Потом подошел к телу, которое не подавало признаков жизни.

— Хвала Вишну! — воскликнул он с огромным облегчением. — Это не хозяин.

Действительно, это был тот самый туг, который, напав на Тремаль-Найка, оказался в кольцах питона. Бедняга был неузнаваем после страшных тисков рептилии. Это была масса скрученного и окровавленного мяса.

Каммамури наклонился над ним.

— Бедняга умер мгновенно, — проговорил он с невольной жалостью. — Ну что ж, ведь он один из тех, что гнались за нами — я вижу на его груди таинственную татуировку. Ему уже не поможешь, а пока позаботимся о том, чтобы нас не обнаружили.

Легкий шорох бамбука пригвоздил его к месту. Он быстро залег и распластался в траве, застыв неподвижно, как труп, что лежал рядом.

Шорох тут же прекратился, но это не успокаивало. Индийцы терпеливы и способны выслеживать свою добычу много часов подряд, и Каммамури, сам индиец, не мог этого не знать.

Он лежал притаившись, еще некоторое время, потом осторожно поднял голову и огляделся. Тут же тонкий свист прорезал воздух, и шелковый аркан сжал его шею.

Он сдержал крик, готовый вырваться из груди, схватил рукой веревку, мешая ей сдавить горло, и снова упал в траву, забившись, как бы в предсмертной агонии.

Хитрость его удалась. Душитель, скрывавшийся в зарослях дикого сахарного тростника, выскочил, чтобы покончить со своей жертвой ударом кинжала. Но Каммамури выхватил свободной рукой пистолет и направил его на врага.

Вспышка разорвала темноту, грянул выстрел. Душитель зашатался, схватился руками за грудь и тяжело повалился в траву. В один миг Каммамури стоял над ним со вторым пистолетом.