— Там видно будет. А теперь молчи и гляди в оба.
Тремаль-Найк достал из кармана лист, похожий на лист плюща, называемый в Индии «бетель», соединил его с кусочком ореха, добавил немного мела и принялся жевать эту смесь, которая считается у индийцев полезной для желудка, питает мозг, предохраняет зубы и очищает дыхание.
Прошло два часа, долгих, как два века, во время которых ничто не нарушило тишины, царившей под густой сенью гигантского дерева. Было уже, наверное, около полуночи, когда Тремаль-Найку, который был настороже, показалось, что он слышит странный шум.
Это был какой-то подземный грохот, подобный тому, что бывает при землетрясениях, но более слабый и глухой.
Тремаль-Найк почувствовал, как им овладевает смутное беспокойство.
— Каммамури, — прошептал он едва слышно, — будь настороже.
— Ты что-то заметил? — спросил маратх, вздрогнув.
— Ничего, но я слышал непонятный шум.
— Где?
— Мне показалось, он идет из-под земли.
— Это невозможно, хозяин!
— У меня хороший слух, я не мог ошибиться.
— Что же это такое?
— Понятия не имею, но скоро мы это узнаем.
— Хозяин, тут какая-то страшная тайна.
— Ты боишься?
— Нет, я маратх.
— Тогда мы ее раскроем.
В этот миг из-под земли снова донесся тот же таинственный грохот. Оба индийца удивленно переглянулись.
— Так может грохотать огромный барабан, например, «хаук», — сказал Тремаль-Найк.
— Так и есть, — ответил Каммамури. — Но как он оказался под землей? Неужели эти таинственные люди устроили себе логово под джунглями?
— Скорее всего, Каммамури.
— Что будем делать, хозяин?
— Останемся здесь: кто-нибудь да придет сюда в конце концов.
— Тикора! — раздался вдруг в темноте чей-то голос.
Оба индийца вскочили на ноги. Голос прозвучал очень близко от них, буквально за их спиной.
— Тикора! — прошептал Тремаль-Найк. — Кто произнес это имя?
Он огляделся кругом, но никого не увидел; посмотрел вверх, но не заметил ничего, кроме ветвей баньяна, смутно проступающих в темноте.
— Может, кто-то прячется в ветвях?
— Нет, нет, — весь дрожа, сказал Каммамури. — Голос послышался сзади нас.
— Странно.
— Тикора! — воскликнул тот же таинственный голос.
Два индийца снова оглянулись. Ошибиться было невозможно: кто-то находился рядом с ними, но к их удивлению и даже ужасу, был невидим.
— Хозяин, — прошептал Каммамури, — нам придется иметь дело с каким-то духом.
— Я не думаю, что это духи, — ответил Тремаль-Найк. -Мы найдем того, кто развлекается, пугая нас.
— О!.. — воскликнул маратх, пятясь назад в испуге. — Смотри туда… хозяин! Смотри!..
Тремаль-Найк поднял глаза на баньян и заметил полоску света, пробивающуюся из расщепленного ствола. Несмотря на всю свою храбрость, он почувствовал, как кровь застыла у него в жилах.
— Свет! — прошептал он потрясенно.
— Бежим, хозяин! Бежим! — умолял Каммамури.
В третий раз из-под земли донесся таинственный грохот, и из ствола баньяна послышался пронзительный звук рамсинги. Издалека раздались другие похожие звуки.
— Бежим, хозяин! — повторил Каммамури, обезумев от ужаса.
— Никогда! — решительно возразил Тремаль-Найк.
Он зажал в зубах кинжал и взял карабин за ствол, чтобы в случае чего отбиваться прикладом. Но внезапно он передумал.
— Спрячемся, Каммамури, — сказал он. — Прежде чем вступить в схватку, надо посмотреть, с кем придется иметь дело.
Он увлек маратха шагов на сто от ствола баньяна, и оба притаились за колоннами, растущими здесь.
— Теперь ни звука, — сказал он. — В удобный момент начнем действовать.
Из огромного ствола баньяна раздалась последняя резкая нота, которая разбудила эхо Сундарбана. Полоска света, которая пробивалась из верхушки дерева, погасла, и вместо нее показалась человеческая голова, покрытая чем-то вроде желтого тюрбана.
Человек в тюрбане огляделся, чтобы убедиться, что никого нет в окрестностях огромного дерева, потом сделал еще несколько шагов наверх и вылез из расселины ствола, цепляясь за одну из ветвей. Следом за ним вылезли еще человек сорок и тут же соскользнули по стволу вниз на землю.
Они были почти голые. Только набедренные повязки грязно-желтого цвета прикрывали их тощие тела, а на груди виднелась странная татуировка: змея с головой женщины.
Тонкая шелковая веревка, вроде аркана со свинцовым шариком на конце, несколько раз была обернута у них вокруг пояса, и за нее у каждого был заткнут кинжал.
Таинственные эти фигуры молча спустились на землю и окружили старика-индийца, высокого, с властным взглядом, блестящим даже в темноте.
— Дети мои! — сказал он мрачным голосом. — Злая кара поразила нечестивца, осмелившегося вступить на эту землю, священную для тугов и неприкосновенную для любого чужака. Мы принесли его в жертву нашей богине, но богиня еще не удовлетворена.
— Мы знаем это, — ответили туги.
— Да, свободные дети Индии, наша богиня требует других жертв.
— Все, что прикажет наш вождь, мы готовы исполнить.
— Я знаю это, — сказал мрачный старик. — Но время еще не пришло. Нам угрожает большая опасность, дети мои.
— Какая?
— Другой чужак видел Деву, которая бережет пагоду нашей богини.
— О!.. — вскричали индийцы.
— Да, дети мои, какой-то наглец, нечестивец, осмелился смотреть в лицо нашей священной Деве, но он умрет, он погибнет от наших верных арканов.
— Кто этот человек?
— Вы узнаете в свое время. Принесите мне жертву!
Два туга встали и направились к тому месту, где лежал бедный Хурти.
— Ах негодяи! — воскликнут Тремаль-Найк при виде того, как эти двое схватили мертвого за руки и поволокли к стволу баньяна. Он вскинул карабин и прицелился.
— Что ты делаешь, хозяин? — пролепетал Каммамури, хватая ствол его карабина и резко опустив его вниз.
— Я пристрелю их, Каммамури, — сказал глухим голосом охотник на змей. — Они убили Хурти, и надо, чтобы я отомстил за него.
— Мы погибнем оба. Их же сорок человек.
— Ты прав, Каммамури. Мы перебьем их всех в другой раз.
Он снова опустил карабин и улегся на землю, кусая себе губы от бешенства.
Два туга приволокли Хурти в центр круга и бросили его к ногам старика.