— Королевское блюдо, сэр.
— А эта поджарка?
— Мыши, жаренные в масле.
— Отравитель! Ты хочешь, чтоб я сдох у тебя в харчевне?
— Китайская кухня, сеньор.
— Адская кухня, ты хочешь сказать. Разрази меня гром! Пьяные раки, поджарка из мышей, жареная собака и тушеный кот на обед! Если бы здесь был мой брат, он бы лопнул от смеха. Ну что ж, не нужно быть привередами. Если китайцы это едят, то проглотит и белый.
Молодец, который говорил все это, устроился поудобнее на бамбуковом стуле, достал из-за пояса блестящий крисс с золотой рукояткой, украшенной алмазами, и принялся разрезать на кусочки жареную собаку, которая издавала аппетитный аромат.
Глотая кусок за куском, он между тем принялся осматривать помещение, в котором сидел за столом.
Это была комната с низким потолком и стенами, расписанными драконами, какими-то странными цветами и животными, изрыгающими огонь.
Все вокруг было занято стульями и циновками, на которых храпели китайцы с желтыми лицами, накурившиеся опиума, и столами, за которыми сидели уродливые малайцы с оливковой кожей и черными зубами, а также полуголые даяки, с медными кольцами на руках и ногах, вооруженные парангами, ужасными ножами в полметра длиной, которыми, вероятно, отрезали немало голов в дремучих южных лесах. Одни из них жевали бетель, сплевывая на пол, другие опустошали огромные кувшины пальмового вина или рисовой водки, третьи курили длинные трубки с опиумом.
«Гм! — пробормотал наш знакомый, потроша кота. — Какие гнусные рожи! Не понимаю, как этот мошенник Джеймс Брук справляется с такими разбойниками. Он должно быть, сам отъявленный бандит, если… «
Короткий свист, раздавшийся снаружи, прервал его на полуслове.
— Ото!.. — воскликнул он. И, приложив два пальца к губам, ответил на этот свист.
— Сеньор! — выскочил трактирщик, жаривший только что убитую собаку.
— Чтоб твой Конфуций тебя повесил!
— Вы звали, мсье?
— Молчи. Жарь свою собаку и оставь меня в покое.
Мускулистый плотный индиец, почти голый, с шелковым арканом вокруг пояса и криссом, висящим на боку, вошел, обводя помещение своими большими черными глазами. Наш знакомец, который в это время обсасывал кошачью лапку, поманил его к себе.
— Каммамури!
Быстрый знак индийца, сопровождающийся многозначительным взглядом, остановил его.
«Какая-то опасность, — пробормотал он. — Надо быть начеку».
Индиец, немного поколебавшись, уселся напротив него. Подбежал хозяин харчевни.
— Стакан пальмового вина!
— А что-нибудь закусить?
— Твой хвост, — сказал индиец, смеясь.
Китаец повернулся, скорчив недовольную мину, и велел слуге принести кувшин пальмового вина.
— За тобой следят? — еле слышно спросил сидящий напротив посетитель, продолжая жевать. Индиец утвердительно кивнул головой.
— Приятного аппетита, сударь, — сказал он громко, на публику.
— Я не ел целые сутки, мой дорогой, — отвечал наш знакомец, который, как читатель уже догадался, был бравый Янес, неразлучный друг Тигра Малайзии.
— Приехали издалека?
— Из Европы. Эй, трактирщик из преисподней, еще немного пальмового вина!
— Если не возражаете, я угощу вас своим, — сказал Каммамури.
— Благодарю, юноша. Садись со мной рядом и помоги мне расправиться со всей этой снедью.
Маратх не заставил себя упрашивать, сел рядом с португальцем и принялся за еду.
— Мы можем поговорить, — сказал Янес через некоторое время. — Никто теперь не заподозрит, что мы старые друзья. Итак, все спаслись?
— Все, господин Янес, — отвечал Каммамури. — Еще до зари, через час после вашего ухода, мы покинули берег и укрылись на большом болоте. Раджа послал солдат прочесывать устье реки, но им не удалось найти наш след.
— Нам очень повезло, что мы спаслись от раджи.
— Еще минута — и мы взлетели бы на воздух всем скопом. Наше счастье, что ночь была так темна, что эти разбойники не заметили нас, когда мы плыли к берегу.
— Бедная Ада натерпелась, наверное, страху?
— Вовсе нет, господин Янес. С помощью Самбильонга я смог переправить ее на берег легко.
— А где сейчас Сандокан?
— В восьми милях отсюда, в чаще леса.
— Значит, он в безопасности?
— Не знаю. Я видел, как солдаты раджи кружат там.
— Дьявол!
— А вы, вам грозит опасность?
— Мне? Да кому же в голову придет заподозрить во мне пирата! Я белый, европеец!
— Однако будьте начеку, господин Янес. Раджа, должно быть, очень хитер.
— Знаю, но мы похитрее его.
— Вы ничего не узнали о Тремаль-Найке?
— Ничего, Каммамури. Я спрашивал кое-кого, но безрезультатно.
— Бедный хозяин, — прошептал Каммамури.
— Мы спасем его, обещаю тебе, — сказал Янес. — Сегодня же вечером я примусь за дело.
— Что вы собираетесь предпринять?
— Постараюсь проникнуть к радже и, если удастся, стать его другом.
— А как?
— У меня есть идея и, кажется, хорошая. Я устрою скандал, подниму шум, затею где-нибудь потасовку, чтобы быть арестованным солдатами раджи.
— А потом?
— Потом я сочиню какую-нибудь трогательную историю и выдам себя за знатного лорда, за баронета. Будь уверен, это прекрасная идея! Ах как мы посмеемся!
— А что делать мне?
— Ничего, мой дорогой маратх. Отправляйся прямиком к Сандокану и скажи ему, что все идет, как нельзя лучше. Завтра, однако, приходи и слоняйся поблизости от дома раджи. Возможно, ты мне понадобишься.
Маратх поднялся.
— Один момент, — сказал Янес, вытаскивая из кармана увесистый кошелек и протягивая ему.
— Что мне делать с этим?
— Чтобы осуществить мой проект, у меня не должно быть в кармане ни гроша. Дай-ка мне еще и твой крисс, который ничего не стоит, а взамен возьми мой — на нем слишком много золота и алмазов. Эй горе-трактирщик, еще шесть бутылок испанского вина!
— Вы хотите напиться вдрызг? — спросил Каммамури.
— Предоставь это мне, и увидишь. Прощай, мой дорогой!
Индиец бросил на стол шиллинг и вышел. А португалец принялся откупоривать бутылки, которые стоили не меньше двух фунтов стерлингов.
Он выпил два или три стакана, а остальное отдал малайцам, которые сидели рядом. Они долго не могли прийти в себя от такого великодушия европейца.