— Ты жив!.. — воскликнули Ада и Каммамури.
— Я подумал, что живой буду полезнее капитану, чем мертвый, и, видя, что сражение проиграно, упал среди трупов.
— Но ты же ранен!.. — вскричала Ада.
— Пустяки, — пожал плечами пират. — Пуля слегка лишь задела голову.
— Какая удача, что ты остался жив, — сказал ему лорд. — Ты поедешь на Момпрачем поднимать отряды Сандокана.
— Я готов, милорд. Я слышал все, что сказал капитан, и мне достаточно любой лодчонки, чтобы выйти в море. Я соберу всех тигров Момпрачема и приведу их к племяннику Муда-Хассина.
— Я дам тебе паровой катер, — сказал ему лорд. — На нем ты сможешь добраться до Момпрачема.
— Когда я смогу отправиться туда?
— Как только мы придем в Саравак. А сейчас на борт, друзья мои. Нам пора возвращаться в город.
— Идемте, дядя, — осушая глаза платком, сказала Ада. — Вы больше не увидите моих слез. Я готова действовать.
— Одно слово, милорд, — сказал Каммамури.
— Слушаю тебя.
— Не вызовем ли мы подозрений у раджи, вернувшись все вместе в Саравак? Не лучше ли, чтобы он поверил, что мы отправились в Индию?
— А ведь верно, — сказал, подумав, лорд Джеймс. — Не стоит вызывать у него подозрений.
— Милорд, — обратился к нему Айер-Дак, — а вы знаете, где находится племянник Муда-Хассина?
— В Седанге.
— Он на свободе?
— Под надзором.
— Если не ошибаюсь, Седанг расположен на одноименной реке?
— Да.
— Отправляйтесь туда и ждите меня в устье этой реки. Через две недели я явлюсь к вам с флотилией Момпрачема. А вы тем временем попытаетесь проникнуть к племяннику Муда-Хассина и поставите его в известность о наших планах.
— Так и сделаем, — согласился лорд. — На борт, друзья, здесь нам больше нечего делать.
Шлюпка с шестью матросами ожидала их у оконечности острова. В пять минут они добрались до яхты лорда Джеймса. Эта яхта, водоизмещением не больше ста пятидесяти тонн, имела узкий киль, срезанный под прямым углом нос, но была испытанной прочности, и оснащена, как шхуна, то есть имела гафельные паруса, что позволяло ей воспользоваться даже легчайшим бризом.
Экипаж состоял из двадцати человек, в основном бугисов и малайцев, считающихся самыми отчаянными морскими волками на всем обширном Зондском архипелаге. Только боцман и помощник капитана были метисы, смешанной англо-индийской крови, воспитанники морской школы Бомбея.
Едва лорд Джеймс взошел на яхту, как помощник капитана, высокий шатен со слегка смуглой кожей, продубленной морскими ветрами, спросил:
— Мы выходим в море, милорд?
— Да, — ответил старый капитан, — но пойдем в Седанг, а не в Саравак.
— Хорошо, милорд. Есть еще приказания?
— Предоставьте каюту этим людям, — продолжал лорд, указывая на Каммамури и Айер-Дака. — И велите осмотреть раненого.
Он подал руку Аде и сам отвел ее на корму, в самую удобную каюту на яхте.
— Это твой дом, — сказал он.
— Спасибо, дядя, — ответила она. — Мы отплываем немедленно?
— Сию секунду.
— А когда мы придем в Седанг?
— Через три дня, если будет благоприятный ветер.
— Мне не терпится увидеть племянника султана.
— Я думаю.
— Удастся ли наша затея, дядя?
— С помощью тигров Момпрачема, да.
— Они и вправду такие страшные люди?
— Ты видела, как они умеют драться. Когда же они узнают, что сам их главарь в плену, они все бросятся на выручку и не остановятся ни перед чем, чтобы спасти его.
— Они так любят его?
— До безумия. Я знаю этих людей: когда-то они были моими врагами. В сражении они более неукротимы, чем тигры. Даже пушки не могут остановить их.
— Но найдутся ли сторонники у племянника Муда-Хассина?
— Найдутся, и много. Солдаты боятся Брука, но и ненавидят его за высокомерие и его неслыханную жестокость по отношению к малайским пиратам. Даже английские газеты несколько раз поднимали крик негодования против его жестоких расправ.
— Но он смелый человек и будет защищаться отчаянно.
— Это так, но едва ли он устоит против восстания местных племен, которое может просто смести его.
— Только бы нам освободить их, — вздохнув, сказала Ада. — Бедный Тремаль-Найк!.. Такая жестокая разлука, когда счастье уже улыбалось нам!.. Ах… дядя, мы оба рождены под несчастливой звездой.
— Это последнее испытание, Ада. Когда мы освободим его, я отвезу вас на Яву или в Индию, но подальше от Калькутты, чтобы скрыть от мести жестокого Суйод-хана. Мы больше не расстанемся.
— А Сандокан тоже поедет?
— Нет. Этот человек не создан для спокойной жизни. Он если бы и поехал с нами в Индию, то лишь для того, чтобы вступить в жестокую схватку с тугами и их главарем. Но довольно. Отдохни немного в своей каюте, тебе это необходимо. А я поднимусь на палубу.
Яхта уже вышла из бухты и плыла в обширном заливе Саравака, держа курс на восток. Море было пустынно. Даже берег, который вырисовывался на юге, казался необитаемым. Виднелся только темный лес, который простирался до самого моря, а дальше — гигантская вершина Матанга.
Попутный ветер, который нес яхту со скоростью шести-семи узлов в час, был ровным и постоянным. Через два дня, самое большее, через три, если он сохранится, судно должно было достигнуть Седанга.
После полудня, когда яхта находилась почти напротив Саравака, небольшой паровой катер был спущен с ее правого борта. Айер-Дак, рана которого, скорее болезненная, чем опасная, была осмотрена и тщательно перевязана, появился на палубе, готовый пуститься в путь к Момпрачему.
— Ваши указания, милорд? — осведомился он.
— Вы их знаете: снарядить суда и явиться к устью реки. Сколько человек осталось на Момпрачеме?
— Двести, но они стоят тысячи.
— А хватит у вас праос?
— Хватит, так же как пушек на них и спингард.
— Постарайтесь раньше времени не попадаться на глаза судам раджи.
— Если встретим, мы уничтожим их, милорд.
— И поднимете тревогу.
— Это верно. Будем действовать с осторожностью.
— Отправляйся: минуты дороги. Катер делает десять узлов в час, и через два дня ты сможешь быть на Момпрачеме.
— До скорого свидания, милорд.
Айер-Дак спустился в катер, где его ждали машинист и два кочегара, и дал знак отправляться.
Через четверть часа быстрое суденышко казалось не более чем черной точкой, едва заметной на горизонте.