Автор не верит в чудеса и соответственно никого не собирается убеждать в их существовании моих знаний о природе достаточно, чтобы понимать: природа никогда не отступает от своих законов. Но некоторые ее законы столь сложны и труднообъяснимы, что наводят на мысль о «чудесах». Из того, что я испытал в жизни, шестое чувство ближе всего к чуду. И я знаю наверняка, что есть в мире некая сила, или Первотолчок, или Разум, пронизывающая каждый атом материи и делающая сгустки энергии воспринимаемыми для человека; что этот Мировой Разум превращает желуди в дубы, заставляет воду падать с холмов (делая за это ответственным Закон всемирного тяготения); сменяет ночь днем и зиму летом, устанавливает каждому его место и отношение к остальному миру. Этот Разум в сочетании с принципами нашей философии может помочь и Вам – в превращении Ваших желаний в конкретные материальные формы. Я это знаю: у меня есть опыт – и этот опыт меня научил.
Постепенно, шагая по предыдущим главам, Вы подошли наконец к постижению последнего принципа. Только овладение предшествующими принципами может подготовить Вас к нескептическому восприятию удивительных утверждений, которые я представлю в этой главе. Поэтому, если Вы еще не все усвоили, займитесь повторением пройденного.
Когда я был в возрасте «сотворения кумиров», то заметил, что стремлюсь подражать во всем тем, кого боготворю. Более того, я обнаружил, что именно вера в моих идолов помогла мне в них воплощаться.
Собственно говоря, я никогда до конца не отходил от привычки воплощаться в любимых героев. Опыт научил меня, что ничуть не хуже величия как такового соперничество с величием, соперничество чувством и действием, вплоть до максимального приближения к избранной цели.
Задолго до того, как я написал хотя бы одну строку для публикации или посмел произнести речь, я выработал в себе привычку заниматься собой: я делал себя, основываясь на биографиях тех людей, которые меня наиболее впечатлили. Это были Эмерсон, Пэйн, Эдисон, Дарвин, Линкольн, Бербэнк, Наполеон, Форд и Карнеги. В течение многих и многих лет я держал совет с этими людьми, которых назвал «невидимыми советниками».
Происходило это так. Каждый вечер перед отходом ко сну я закрывал глаза и представлял могучую девятку сидящей со мной за столом. Причем я не только имел возможность сидеть за одним столом с людьми, которых считал великими, но и руководил ими, ибо я, естественно, председательствовал на этих собраниях.
И поверьте, я не просто доставлял удовольствие своему воображению этими ежевечерними встречами – я поставил перед собой конкретную цель: перестроить свой характер так, чтобы он стал синтезом характеров моих воображаемых советников. Я родился среди невежества и предрассудков. Очень рано я понял, что мне надо преодолеть это препятствие на пути к настоящей жизни, как я ее себе представлял. И поэтому я поставил перед собой цель переродиться по своей воле. Как? Я Вам об этом рассказал.
Я, между прочим, понимал, что все эти люди смогли стать тем, кем они стали, потому что очень этого хотели. Я знал, что, если какое-либо желание сидит в Вас крепко и глубоко, оно все равно найдет способ выйти наружу, то есть исполниться. Мне было известно, какую огромную силу представляет собой самовнушение, в деле же формирования личности его значение трудно переоценить.
Зная принципы управления сознанием, я был в достаточной степени подготовлен к перестройке своей личности. Во время собраний воображаемого совета у каждого из великолепной девятки я просил необходимых для этого знаний и советов. Делал я это вслух. Например:
– Мистер Эмерсон, я хотел бы получить частицу Вашего замечательного понимания природы, выделившего Вас из числа прочих смертных. Я прошу Вас оказать воздействие на мое подсознание и подсказать, какие качества помогли Вам понять и применить для своих целей законы природы.
– Мистер Бербэнк, я прошу Вас передать мне знание, позволившее Вам так смирять законы природы, что кактус в Ваших руках сбросил шипы и стал годным для еды. Откройте же мне доступ к знанию, которое помогло Вам заставить природу дать жизнь двум травинкам там, где прежде произрастала лишь одна.
– Наполеон, я охвачен жаждой соперничества, и именно от тебя я хочу знать, как удавалось тебе вдохновлять людей, вызывать у них сильный и целеустремленный порыв к действию, как удавалось тебе заражаться и заражать верой, помогавшей поражение превращать в победу и преодолевать любые препятствия.
– Мистер Пэйн, я хотел бы иметь такую же свободу мысли, такую же отвагу и чистоту, с которыми Вы высказывали миру убеждения, столь Вас прославившие.
– Мистер Дарвин, я хотел бы обладать Вашим выдающимся спокойствием, способностью изучать принципы и следствия без шор предрассудков, чему Вы дали великолепные примеры в естествознании.
– Мистер Линкольн, я хотел бы выработать в своем характере безукоризненное чувство справедливости, безупречную выдержку, чувство юмора, человечность и терпимость – все те черты, которые в высшей степени были свойственны Вашему характеру.
– Мистер Карнеги, я хотел бы целиком проникнуться принципами «направляемого усилия», использованными Вами столь эффективно при строительстве гигантской промышленной империи.
– Мистер Форд, я хотел бы овладеть тайной Вашей настойчивости, последовательности, самоуверенности, Вашего упрямства, которые помогли Вам победить нищету и организовать, объединить человеческие усилия, чтобы и я мог помогать другим идти по Вашим стопам.
– Мистер Эдисон, дайте мне Вашу веру, которая способствовала Вам в разгадке множества тайн природы, Вашу способность упорно трудиться, так часто помогавшую вырывать победу.
Конечно, я каждый раз по-разному обращался к членам своего воображаемого «кабинета», в зависимости от того, воспитанием каких черт характера занимался в тот момент. И через несколько месяцев ежевечерних сеансов не без удивления обнаружил, что вижу их как живых.
Каждый из девяти так мощно выражал свою индивидуальность, что это меня поражало. Например, мистер Линкольн выработал обыкновение опаздывать и затем ходил кругами в гордом одиночестве. Выражение серьезности и самоуглубленности не сходило с его лица. Редко я видел улыбающегося Линкольна.
Иначе вели себя другие. Мистер Бербэнк и мистер Пэйн часто так увлекались остроумными перепалками, что это шокировало их коллег. Однажды мистер Бербэнк опоздал. Он пришел взволнованный и полный энтузиазма и объяснил свое опоздание занятостью экспериментом, в результате которого он надеялся добиться того, чтобы яблоки росли на любом дереве. Мистер Пэйн съязвил, напомнив, что именно яблоко было первопричиной проблем во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Мистер Дарвин, смеясь, посоветовал мистеру Пэйну во время сбора яблок быть осторожным со змеенышами, так как они возымели привычку вырастать в больших змей. Мистер Эмерсон бросил: «Ни змей, ни яблок». А Наполеон заключил: «Ни яблок, ни страны».