— Да, — ответил Патан с дрожью в голосе.
— Когда я иду на абордаж, где твое место?
— Справа от вас.
— Сегодня тебя там не было. И вот Паук погиб вместо тебя.
— Это правда, капитан, — опустив голову, проговорил пират.
— Тебя следует расстрелять за эту оплошность. Но ты храбрец, а я не люблю бесполезно жертвовать смельчаками. Тем не менее ты умрешь. При первом же абордаже ты должен погибнуть во главе моих людей. Я дарю тебе эту доблестную смерть вместо положенного тебе расстрела.
— Спасибо, капитан! — ответил малаец и, вновь подняв голову, покинул мостик.
— Сабай! — позвал Сандокан.
Другой малаец, с едва подсохшей свежей раной на лице от удара кинжалом, выступил вперед.
— Это ты был первым, кто прыгнул вслед за мной на джонку? — спросил Сандокан.
— Да, Тигр.
— Когда Патан будет мертв, ты примешь командование.
Сказав это, он медленными шагами пересек мостик и спустился в свою каюту на корме.
В течение дня два судна, точно связанные невидимой нитью, быстро мчались по пустынным волнам между Момпрачемом и островами Ромадес с запада и берегом Борнео с северо-востока, не встретив больше за целый день ни одного торгового судна.
Печальная слава, которой пользовались эти воды благодаря Тигру Малайзии, отпугивала мореходов, и мало кто из них отваживался проплывать здесь без сильного конвоя. Большинство избегало эти места, постоянно посещаемые судами корсаров, и держалось у берегов, чтобы в случае опасности перебраться на шлюпки и тем по крайней мере спасти свою жизнь.
Когда опустилась ночь, оба судна убрали большие паруса и сблизились, засветив сигнальные огни, чтобы не терять друг друга из виду.
Ближе к полуночи, когда они проходили перед Тремя Островами, где были передовые посты с Лабуана, Сандокан появился на мостике.
Со скрещенными руками, находясь еще во власти дневного возбуждения, он принялся шагать из конца в конец, замкнувшись в угрюмом молчании. Время от времени он останавливался, вперяя взгляд в черную поверхность моря, освещенного лишь слабым светом нарождающейся луны.
В три часа утра, когда восток начал бледнеть, а горизонт прояснился, чуть справа по курсу появилась неясная тонкая полоса.
— Лабуан! — воскликнул пират и вздохнул, точно сбрасывая тяжелый груз, который давил ему сердце.
— Пойдем дальше? — спросил Патан.
— Да, — ответил Тигр. — Войдем в бухту, что в устье реки.
Команду передали Джиро-Батолу, и оба судна медленно направились к берегу.
Остров Лабуан, площадь которого около сотни квадратных километров, был в то время не очень населен. Когда в 1847 году сэр Родней Манди, командир «Ириса», посланный сюда, чтобы искоренить пиратство, водрузил на нем британский флаг, он не насчитывал и тысячи жителей, в основном малайцев, среди которых поселилось и сотни две белых.
Тогда же была основана и крепость, получившая название Виктория, защищенная несколькими небольшими фортами. Ее задачей было противостоять пиратам Момпрачема, которые уже несколько раз опустошали здешние берега. Большая часть острова была покрыта густыми лесами, где обитало множество тигров, и только редкие фактории можно было встретить там.
Два парусника, проплыв несколько миль вдоль берега, углубились в небольшую бухточку, берега которой были покрыты густой растительностью, и вошли в самое устье реки, бросив якоря в тени больших деревьев.
Сторожевым кораблям, охранявшим берега, не удалось бы ни обнаружить их, ни даже заподозрить присутствие пиратов, притаившихся здесь, словно тигры перед броском.
В полдень, послав двух дозорных к устью речки и еще двоих в лес, чтобы не быть застигнутым врасплох, Сандокан сошел на берег в сопровождении Патана.
Вооруженные карабинами, они далеко уже углубились в чащу леса, когда Сандокан вдруг резко остановился у ствола огромного дерева, на ветках которого сидела большая стая туканов.
— Ты слышишь что-нибудь? — спросил он у Патана.
Малаец прислушался и уловил донесшийся издалека собачий лай.
— Там кто-то охотится, — сказал он.
— Пойдем посмотрим.
Они снова пустились в путь, углубившись в заросли дикого перца, отягченного красными гроздьями, и хлебного дерева, на ветках которого щебетали стайки птиц.
Лай собаки все приближался, и скоро пираты столкнулись с безобразным морщинистым негром, одетым в короткие красные штаны. На поводке он держал собаку.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Сандокан, преграждая ему дорогу,
— Ищу след тигра, — отвечал негр.
— А кто тебе разрешил охотиться в моих лесах?
— Я на службе у лорда Гвиллока.
— Ладно! А слышал ли ты о девушке, которую зовут Жемчужиной Лабуана?
— Кто же не знает ее на нашем острове! Это добрый гений Лабуана. Здесь все любят и обожают ее.
— Она красива? — спросил Сандокан, не сумев скрыть волнение.
— Ни одна женщина не может сравниться с ней.
Тигр Малайзии вздрогнул.
— Скажи мне, — спросил он после минутного молчания, — где она живет?
— В двух километрах отсюда, посреди равнины.
— Хорошо, иди. Но, если тебе дорога жизнь, не оборачивайся.
Он дал ему золотой и, когда негр исчез, бросился в траву, сказав Патану:
— Подождем ночи, а потом обследуем окрестности.
Малаец сделал то же самое и растянулся в тени дерева, держа карабин под рукой.
Было часа три пополудни, когда внезапный пушечный залп заставил замолчать щебетавших над их головами птиц. Испуганно вспорхнув, они заметались в небе.
Сандокан мгновенно вскочил на ноги, взведя курок карабина.
— Быстрее, Патан! — воскликнул он. — Там дело нешуточное!..
И тигриными прыжками он бросился через лес в сопровождении малайца, с трудом поспевавшего за ним.
Меньше чем за десять минут они добежали до берега реки. Их люди были на своих местах и спешно готовились к обороне, заряжая ружья и пушки.
— Что случилось? — спросил Сандокан, поднимаясь на борт.
— Капитан, нас осадили, — сказал Джиро-Батол. — Британский крейсер преградил нам путь у выхода из бухты.
— Ах так! — воскликнул Сандокан. — Англичане решили запереть меня здесь. Ладно, ребята, снимаемся с якоря и выходим в море. Покажем Джону Булю, как сражаются тигры Момпрачема.
— Да здравствует Тигр! — заорали пираты в один голос. — На абордаж! На абордаж!