Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.
— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!
— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!
— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.
— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!
— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?
— Но я спасу тебя!
— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.
— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.
— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.
Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.
— У меня есть план бегства, надеюсь, он мне удастся, но ты не сможешь бежать со мной.
— Почему, Сандокан? Может, ты боишься, что мне не хватит смелости? Я не боюсь ничего. Если хочешь, я заколю твоих часовых. Я взорву этот корабль со всеми, кто на нем, если нужно.
— Это невозможно, Марианна. Я бы отдал полжизни, чтобы увести тебя с собой, но сейчас не могу. Мне необходима твоя помощь, чтобы бежать, и, клянусь тебе, что ты не останешься долго вдали от меня. Я соберу на свои огромные богатства целое войско и приведу его на Лабуан.
Марианна спрятала голову у него на груди, и горячий поток слез омыл ее прекрасное лицо.
— Остаться здесь, без тебя, — прошептала она, разрывающим сердце голосом.
— Это необходимо, моя бедная девочка. Наберись терпения и жди.
Он извлек висевшую на груди миниатюрную коробочку и, открыв ее, показал Марианне несколько шариков красноватого цвета, издающих странный аромат.
— Видишь эти пилюли? — спросил он. — Они содержат яд, сильный, но не смертельный, который может приостанавливать жизнь на шесть часов. Это сон, который похож на смерть и который обманывает даже самого опытного врача.
— И что ты хочешь делать?
— Мы с Джуйоко проглотим по одной, нас примут за мертвых, выбросят в море, но мы очнемся свободными в свободном море.
— А вы не утонете?
— Нет, в этом я рассчитываю на тебя.
— Что я должна сделать? Говори, приказывай, Сандокан, я готова на все, чтобы увидеть тебя свободным.
— Сейчас шесть, — сказал пират, услышав корабельные склянки. — Через час мы проглотим эти пилюли и громко вскрикнем, как бы в предсмертную минуту. Заметь точно по своим часам минуты и секунды, когда этот крик услышишь, отсчитай шесть часов и десятью секундами раньше вели бросить нас в море. Обеспечь, чтобы нас бросили без ядра на ногах и не в мешке; постарайся бросить вслед за нами спасательный круг и, по возможности, спрячь какое-нибудь оружие под нашу одежду. Ты хорошо меня поняла?
— Я запечатлела все в моей памяти, Сандокан. Но куда ты потом направишься?
— Я уверен, что Янес следует за нами и нас подберет. Вместе мы снарядим новые корабли и придем освободить тебя. Даже если мне придется предать весь Лабуан огню и истребить на нем всех до единого, я верну тебя, любимая моя.
Он порывисто обнял ее и крепко прижал к своей мощной груди.
— Будь проклят тот день, когда я назвался Тигром Малайзии, — воскликнул он с горечью. — Будь проклят тот день, когда я стал мстителем и пиратом, вызвав к себе ненависть людей. Как ужасный призрак, она встала между мной и тобой! Если бы я никогда не проливал кровь, я не был бы сейчас пленником на борту этого судна, меня не волокли бы на виселицу, не разлучала с женщиной, которую я так неистово, так безумно люблю!
— Сандокан!.. Не говори так!
— Да, ты права, Жемчужина Лабуана. Дай полюбоваться тобой в последний раз, — сказал он, видя, что лейтенант встал и делает ему знак, что пора.
Он приподнял светловолосую голову Марианны и крепко поцеловал ее в губы, вложив всю свою страсть в этот долгий поцелуй.
— Как я люблю тебя, милая моя! — воскликнул он вне себя. — И мы должны разлучиться!..
Он удержал стон и быстро смахнул слезу, которая ползла по его смуглой щеке.
— Иди, Марианна, иди, — сказал он резко. — Если ты останешься, я заплачу, как мальчишка.
— Сандокан!.. Сандокан!!
Пират закрыл глаза ладонью и сделал два шага назад.
— Ах! Сандокан! — воскликнула Марианна в отчаянии.
Она хотела броситься к нему, но силы изменили ей, и она упала на руки подошедшего лейтенанта.
— Идите! — закричал Тигр Малайзии, отворачиваясь и закрывая лицо.
Когда он повернулся, люк был уже опущен, и прекрасное голубое небо исчезло за ним.
— Все кончено, — произнес он печальным голосом. — Остается последнее средство.
Он сел у подножия лестницы, закрыв лицо руками, и оставался в таком положении почти час, когда Джуйоко вырвал его из этого немого отчаяния.
— Капитан, — сказал он. — Взбодритесь, не будем отчаиваться. Пора подумать о бегстве.
Сандокан поднялся с энергичным жестом.
— Да! Бежим.
Он достал коробочку, вынул из нее две пилюли и протянул одну даяку.
— Нужно проглотить ее по моему сигналу, — сказал он.
— Я готов.
— Сейчас примерно семь. Через шесть часов мы вернемся к жизни в свободном море.
Он закрыл глаза и проглотил пилюлю. Джуйоко сделал вслед за ним то же самое. Тотчас они оба начали корчиться, как под действием неожиданной спазмы, и вскоре свалились на пол, издав два пронзительных крика.
Эти крики, несмотря на шум машины и грохот волн, поднятых мощными колесами, долетели на палубе до всех и в первую очередь до Марианны, которая ждала их, терзаемая страшной тревогой.
Лейтенант поспешно спустился в трюм в сопровождении нескольких офицеров, а также корабельного врача. У подножия лестницы они натолкнулись на два неподвижных тела, не подававших признаков жизни.
— Они мертвы, — сказал лейтенант. — Случилось то, чего я боялся.
Врач осмотрел их и не мог сделать ничего другого, как только констатировать смерть обоих пленников от отравления.
В то время как матросы по приказу командира поднимали их из трюма, лейтенант подошел к Марианне, которая стояла в стороне, делая нечеловеческие усилия, чтобы заглушить в своем сердце тревогу и не потерять самообладания, которое еще должно было понадобиться ей.