Лицо знатного господина выразило смятение.
— Так это вы сам Николя Ретиф де ля Бретон, автор «Естественной женщины», «Парижских ночей», множества памфлетов и статей?
Ретиф улыбнулся.
— Благодарю вас, месье, за то, что вы знаете мои произведения. Хорошо еще, что вы не упомянули «Развращенную крестьянку». Да, у меня много произведении. Но лично мне больше нравятся философские эссе. Знаете ли, отец всегда имеет право любить не тех детей которые нравятся окружающим. А с кем имею честь разговаривать?
Знатный господин немедленно снял шляпу и церемонно поклонился. — Шевалье де Сен-Галь, — представился он. — Что ж, поскольку судьба свела меня с таким интересным человеком, как вы, я не могу отказать вам в помощи. Думаю, что, потеснившись, мы как-нибудь устроимся в моем экипаже. Кстати, у меня есть прекрасный португальский херес. Я думаю, что сейчас вам просто необходимо выпить.
Он повернулся к кучеру.
— Эй, слуга, займитесь лошадью господина Ретифа де ля Бретона. Далее мы поедем вместе.
Спустя несколько минут экипаж с привязанной к нему лошадью господина Ретифа двинулся по пыльной дороге. Шевалье налил своему гостю и себе вина, после чего писатель принялся рассказывать о причинах, побудивших отправиться его в столь загадочное путеше -
Ствие.
— Дочь одной моей хорошей знакомой, мадам Фаустины, служила камеристкой при дворе королевы Марии-Антуанетты. Вчера вечером, когда я был в гостях у мадам Фаустины, она пришла домой и рассказала о том, что во дворце произошло нечто чрезвычайное. Я сразу же понял, что король покинул Париж. Слухи об этом уже давно будоражили Францию. Все предполагали, что он сбежит из Тюилрьи. Судя по тому, что вчера произошло во дворце, именно так все и получилось. Но королю, наверняка, кто-то помог. Впрочем, об этом мы еще, наверняка, узнаем. Узнав от Луизы-Фелисите — так зовут дочь мадам Фаустины — о том, что произошло во дворце, я немедленно отправился туда. Меня случайно приняли за слугу и попросили вынести из дворца большой сверток, принадлежавший одной знатной даме.
Сегодня утром я увидел эту даму на площади Пале-рояль. Вместе со своими свертками, служанкой и парикмахером она садилась в почтовый дилижанс, следующий в Мец. Я сразу же понял, что мои подозрения были не лишены оснований. Это, действительно, очень знатная дама, судя по всему, графиня. Наверное, она служила раньше при дворе.
Шевалье де Сен-Галь внимательно слушал Ретифаде ля Бретона, понемногу отпивая вино из высокого медного бокала.
— Значит, вы думаете, что Людовик Капет сбежал из Парижа? — с сомнением спросил он. — Но ведь это первый случай за тысячелетнюю историю французских королей.
— Именно поэтому я и говорю вам, что мы являемся свидетелями события, которое может повернуть весь ход истории, — подхватил Ретиф. — Если эта знатная дама следует за королем по направлению к Эльзасу, то, скорее всего, король пытается скрыться на востоке и найти укрытие у австрийского императора. Возможно даже, он проследовал по этой же самой дороге.
Шевалье де Сен-Галь задумчиво покачал головой.
— В это, конечно, трудно поверить, но…
Отчего же трудно? — возразил господин Ретиф. — Ведь всем известно, что Людовик Капет — трус, каких мало. Наверняка, он просто испугался.
Шевалье де Сен-Галь тяжело вздохнул.
— Похоже, вы правы. Я был знаком с Людовиком Капетом. Это человек, который предпочитал заниматься охотой, нежели государственными делами. Еще Данте в своей «Божественной комедии» в главе «Чистилище» сказал. Задумчиво прикрыв глаза, шевалье де Сен-Галь принялся цитировать по-итальянски бессмертное произведение Данте Алигьери. Ретиф де ля Бретон с изумлением посмотрел на своего собеседника, который демонстрировал необычайную ученость. В душу любопытного писателя закралось сомнение — тот ли он, за кого себя выдает. Скорее всего, этот господин, назвавшись скромным титулом шевалье де Сен-Галя, просто не хочет, чтобы окружающие знали его настоящее имя. Следующие слова шевалье подтвердили его догадки.
— Этого Людовика XVI я знал еще ребенком, — медленно произнес де Сен-Галь. — Да, он был не таким, как остальные. Часто болел, один раз даже чуть не умер. В каком же году это было?.. В 17… в 17… голос его стал затихать, глаза медленно закрываться, и прямо на ходу шевалье де Сен-Галь задремал.
Ретиф де ля Бретон осторожно взял из руки шевалье медный бокал, который тот уже готов был уронить.
Экипаж ехал мимо широких крестьянских полей, на которых работали люди во взмокших холщовых рубахах и соломенных шляпах. Пока шевалье де Сен-Галь дремал, прислонившись к стенке экипажа, Ретиф вытащил из необъятных карманов своего плаща листок бумаги и карандаш и принялся записывать все события, которые произошли с ним, начиная со вчерашнего вечера. Он был уверен в том, что ему обязательно придется описать их в своей будущей книге. И эта книга будет самой интересной из тех, которые вышли из-под его пера.
Увлеченный своим делом, он не сразу почувствовал, что пыль начинает мешать ему работать. Высунув голову из кареты, Ретиф увидел совсем недалеко впереди огромные колеса почтового дилижанса, из-под которых поднимались облака пыли.
Он торопливо сунул карандаш и листок бумаги со своими пометками в карман плаща и принялся трясти шевалье де Сен-Галя.
— Просыпайтесь, мы догнали дилижанс!
— А? Что случилось? — сонно спросил тот, открывая глаза.
— Дилижанс! Вон он, впереди! Шевалье оживился.
— Нам нужно обогнать его. Пристегните, пожалуйста, ремни.
Шевалье, как азартный гонщик, высунулся из экипажа и закричал кучеру:
— Гони же, гони! Нам нужно обогнать этот дилижанс! Давай, поскорее!
Экипаж быстро нагонял почтовую карету, которая неторопливо двигалась по дороге. Поля вокруг сменились лесом, и дорога сузилась. Услышав позади себя какой-то шум, молодой кучер приподнялся на козлах.
— Что они делают? — изумленно протянул он. — Они не имеют права обгонять нас. Мы не сможем разъехаться на этой дороге. Гони! Кучер постарше принялся изо всех сил стегать лошадей кнутом, разгоняя громадный почтовый дилижанс, который и без этого двигался со страшным шумом.
— Гони, гони! — кричал один кучер другому. — Мы не позволим им обогнать нас.
Жакоб, который испуганно ухватился за поручни, взвизгнул:
— Господа, мы разобьемся! Позвольте им проехать! Господа, я умоляю вас, пропустите их!
Молодой кучер достал почтовый рожок и громко затрубил в него.
— Это почтовая карета! — закричал он, после того, как подал сигнал.
Но кучер пытавшегося обогнать их экипажа, казалось, ничего не слышал. Он упрямо гнал и гнал лошадей вперед, и вскоре экипаж поравнялся с дилижансом.
— Господа, мы разобьемся! — испуганно кричал Жакоб.