— В Спринг-Лейк я приехала потому, что рассказы о нем слышала всю жизнь. Мои предки построили этот дом в восемьсот семьдесят пятом году. Владели им до восемьсот девяносто второго и продали после того, как здесь пропала их старшая дочь Мадлен. Я хотела выяснить, где именно этот дом находится, обратилась в городской архив и узнала, что дом продается. Я его посмотрела, влюбилась в него и тут же купила.
— А я и не знал, что это дом Шейпли, — сказал Осборн. — Мы предполагаем, что это останки молодой женщины, которая пропала четыре с лишним года назад. — Он сделал Даггану знак рукой, давая понять, что сейчас не время сообщать о других останках.
Эмили побледнела:
— Молодая женщина, пропавшая четыре года назад, была закопана здесь?
— По-видимому, да, — сказал Осборн. — Боюсь, нам придется выставить охрану — пока будут работать эксперты. Как только все закончится, вы сможете продолжать рыть бассейн.
Никакого бассейна здесь не будет, подумала Эмили.
Когда они подошли к двери, снова зазвенел звонок — прибыл мебельный фургон из Олбани.
Слухи о человеческих останках, обнаруженных во дворе дома на Хейс-авеню, быстро расползлись по городу. Никто не сомневался: это наверняка Марта Лоуренс. Старые друзья потянулись к дому Мартиных дедушки с бабушкой. Один из них вызвался позвонить родителям Марты в Филадельфию, и Джордж с Амандой немедленно выехали в Спринг-Лейк.
В шесть часов, когда на город опустились сумерки, пастор церкви Св. Екатерины отправился вместе с прокурором к Лоуренсам. Доктор О'Брайен, обследовавший останки, снял отпечатки зубов, и они полностью соответствовали записям в стоматологической карте Марты. На черепе осталось несколько прядей волос, и они были идентичны тем, которые полиция после исчезновения Марты сняла с ее щетки.
Город погрузился в траур.
Полиция решила пока что попридержать информацию о других останках, которые тоже принадлежали молодой женщине. Судмедэксперт полагал, что они пролежали в земле более ста лет. Кроме того, не разглашалось, что орудием убийства Марты послужил серебристый шелковый шарф с каймой из люрекса.
Однако больше всего пугало и настораживало то, что в пластиковом мешке вместе с останками Марты Лоуренс лежала фаланга пальца второй жертвы, умершей более ста лет назад, и на ней болталось кольцо с сапфиром.
Первый вечер в новом доме выдался тревожным. Днем Эмили отвлекли грузчики, привезшие мебель, потом пришлось разбирать вещи. Она, насколько это возможно, старалась не думать о том, что происходит во дворе.
В семь часов Эмили приготовила салат, испекла картошку и поджарила баранью отбивную. Шторы она опустила, но на душе все равно было тревожно. Несколько бокалов кьянти не согрели и не успокоили ее.
Прибрав на кухне, она проверила все двери, включила сигнализацию и поднялась на второй этаж. Было всего девять вечера, но ей хотелось поскорее надеть теплую пижаму и забраться в постель.
Эмили переоделась и озадаченно замерла. А заперла ли она входную дверь на засов? Злясь на саму себя, она поспешила к лестнице. Еще не успев подойти к двери, она заметила на полу конверт, который просунули под дверь. Господи, умоляю, только не это, пронеслось у нее в мозгу. Неужели все началось заново?
Она вскрыла конверт. Там был снимок женщины в окне. Приглядевшись, Эмили поняла, что это она сама.
Вчера вечером. В «Кэндллайт-Инн». Она стояла у окна, смотрела на улицу. Кто-то сфотографировал ее с пляжа. Когда она поднималась наверх, никакого конверта в холле не было.
Неужели человек, который преследовал ее в Олбани, приехал сюда, в Спринг-Лейк? Но это абсолютно невозможно. Нед Келер находится в Гранд-Мэнор, в психиатрической клинике.
Телефон в доме еще не подключили, сотовый остался в спальне. Зажав в руке снимок, Эмили бросилась туда. Дрожащей рукой она набрала номер справочной.
— Вас приветствует информационная служба...
— Олбани, штат Нью-Йорк. Больница Гранд-Мэнор.
Через несколько мгновений она уже беседовала с ночным дежурным отделения, где лежал Нед Келер.
— Ваше имя мне знакомо, — сказал врач. — Вы — та, которую он преследовал.
— Его что, выпустили на время?
— Келера? Разумеется, нет.
— А он, случайно, не мог сбежать?
— Менее часа назад на вечернем обходе я лично его видел.
Эмили живо представила себе Келера: щуплый мужчина лет сорока, лысеющий, держится робко. В суде он все время беззвучно плакал. Она защищала Джоэля Лейка, которого обвиняли в том, что он, проникнув в дом с целью грабежа, убил мать Неда. Когда суд присяжных оправдал Лейка, Келер набросился на Эмили. Он осыпал ее проклятьями, орал, что она выпустила на свободу убийцу. Его с трудом сдерживали двое полицейских.
— Как он? — спросила она.
— Поет старую песню — мол, невиновен. — Врач говорил с ней мягко и рассудительно. — Уверяю вас, Неда никто отсюда не выпустит.
Закончив разговор, Эмили внимательно рассмотрела снимок. На нем она стояла в окне — удобная цель для того, кто решит вместо фотоаппарата воспользоваться пистолетом.
Эмили позвонила в полицию. Дежурный выслал машину. Прибыл полицейский — совсем молоденький, года двадцать два, не больше. Она рассказала ему, как ее преследовали в Олбани.
— Скорее всего, какой-нибудь парнишка решил над вами подшутить, — попытался успокоить ее полицейский. — Вы не могли бы дать мне пару полиэтиленовых пакетов?
Осторожно взяв конверт и снимок за уголок, он убрал их в пакеты.
— Проверим отпечатки пальцев. Ну, мне пора. — Она проводила его до двери. — Сегодня за домом будет следить патрульная машина, и мы предупредим полицейского, который охраняет задний двор, чтобы он был начеку, — сказал он. — Все будет в порядке.
Хотелось бы надеяться, подумала Эмили, запирая дверь на засов.
Клейтон и Рейчел Уилкокс были в гостях у Лоуренсов в вечер перед тем, как исчезла Марта. С тех пор к ним, как и к прочим гостям, постоянно наведывался детектив Томми Дагган.
Шестидесятичетырехлетняя Рейчел была видной дамой с седыми волосами до плеч. Высокая, с безукоризненной осанкой, она производила впечатление женщины властной и решительной. Взгляд ее серо-голубых глаз был пристален и суров.
Тридцать лет назад, когда сорокалетний Клейтон, застенчивый и робкий замдекана, ухаживал за ней, он нежно называл ее «мой викинг».
— Я так и представляю, как ты стоишь в боевом облачении на носу корабля и твои волосы колышет ветер, — шептал он.
Клейтон до сих пор мысленно называл ее Викингом. Однако уже безо всякой нежности. Он жил в постоянном напряжении: главной его задачей было не вызвать гнев жены.
Из одиннадцатичасовых новостей они узнали, что обнаружено тело Марты Лоуренс, и Клейтон выслушал колкие комментарии жены: