— Приехала! — радостно закричала Бонни. — Лейси приехала! — и помчалась к двери.
— Даже не опоздала, — съязвил Джей.
— Ну, слава богу, — прошептала Мона Фаррелл. Она прекрасно знала, что Джей в ярости и готов взорваться даже в присутствии Алекса.
Бонни дернула изо всех сил и открыла дверь. Она уже протянула ручонки навстречу Лейси, как вдруг хлопнули выстрелы и прожужжали пули. Голову пронзила жгучая боль, Лейси прыгнула вперед, закрывая собой Бонни. Она с трудом замечала крики в глубине дома, в ее собственной голове раздавались тысячи криков.
Внезапно все стихло. Лейси попыталась понять, что происходит. Физическая боль была настоящей, но до Лейси вдруг дошло, что кровь на ее шее принадлежит малышке племяннице.
В приемной педиатрического отделения Хакенсакского медицинского центра врач, улыбаясь, поспешил успокоить Лейси:
— Бонни просто удивительно повезло, она была буквально на волосок от смерти. Мисс Фаррелл, она настаивает, чтобы вы зашли в ее палату.
Рядом с Лейси стоял Алекс Карбайн. Когда Бонни вывезли из операционной, Мона, Кит и Джей отправились с ней в палату. Лейси за ними не пошла.
«Я во всем виновата, я виновата», — только и могла думать она. Лейси едва ощущала боль, — саднила рана от зацепившей голову пули. Мозг и тело словно онемели.
Врач заметил ее тревогу и понял, что она винит во всем себя.
— Мисс Фаррелл, поверьте, она будет бегать как новенькая, только нужно время, чтобы вылечить руку полностью. На детях все заживает мгновенно. И забывают они все так же мгновенно.
«Как новенькая», — мрачно подумала Лейси, неподвижно глядя прямо перед собой. — Малышка-то по привычке бежала распахнуть передо мной дверь. Что ей почти стоило жизни. Разве после такого можно стать «как новенькой»?"
— Лейси, иди зайди к Бонни, — подтолкнул ее Алекс Карбайн.
Лейси обернулась и посмотрела на него. Она была благодарна Алексу за то, что он бросился набирать 911, пока мама останавливала кровь у Бонни.
* * *
По обе стороны кроватки сидели Джей и Кит. Мать Лейси спокойно стояла рядом и наблюдала за всем опытным взглядом медсестры.
Предплечье и плечо Бонни были перевязаны. Слабым сонным голосом малышка отчаянно протестовала:
— Ну не маленькая я, не хочу в детской кроватке лежать. — Тут она заметила Лейси, и лицо ее озарилось радостью. — Лейси!
Лейси выжала улыбку:
— Шикарная у тебя повязка, подружка. Автограф на ней можно оставить?
Бонни улыбнулась в ответ:
— А тебя тоже ранило?
Лейси склонилась над кроваткой. Рука Бонни покоилась на подушке.
"Умирая, Изабель Уоринг запустила руку под подушку и вытащила заляпанные кровью страницы. Не будь я там два дня назад, Бонни не оказалась бы в больнице, — подумала Лейси. — А могли бы уже похороны для Бонни заказывать".
— Лейси, она поправится, — мягко произнесла Кит.
— Не могу поверить, что ты не заметила за собой «хвост», — не удержался Джей.
— Джей, побойся бога, ты спятил, что ли? — фыркнула на него Кит. — Как она могла заметить?
«Бонни ранена, а эти двое готовы друг другу глотку перегрызть — и все из-за меня, — подумала Лейси. — Я не могу этого допустить».
Глаза Бонни медленно закрывались. Лейси склонилась и поцеловала ее в щеку.
— Прошу тебя, приходи ко мне завтра, — взмолилась Бонни.
— Сначала мне нужно поделать кое-какие дела. Но обещаю, вернусь очень скоро, — ответила Лейси.
На мгновение ее губы замерли на щеке Бонни. «Никогда, больше никогда я не подставлю тебя под удар», — мысленно поклялась она.
В приемной Лейси уже ждали детективы из Бергенской окружной прокуратуры.
— Мы получили распоряжение из Нью-Йорка, — сообщили они.
* * *
— От детектива Слоуна? — спросила Лейси.
— Нет. Из прокуратуры, мисс Фаррелл. Нам приказано было удостовериться, что вы благополучно добрались домой.
Гэри Болдуин, прокурор Южного округа штата Нью-Йорк, выглядел человеком мягким и покладистым, что вызывало недоумение у всех, кому доводилось видеть его в зале суда. Очки без оправы придавали его лицу ученость. Худощавый, среднего роста, с тихим уверенным голосом, на перекрестном допросе он способен был раздавить свидетеля и поставить точку в разговоре — причем все тем же тихим голосом. Сорокатрехлетний прокурор славился государственными политическими амбициями и явно желал окончить свою карьеру в Генеральной прокуратуре США — причем увенчать ее громким захватывающим делом, ни больше ни меньше.
И вот в его руки попало долгожданное дело. Налицо все необходимые слагаемые: молодая женщина становится свидетелем убийства в квартире в респектабельном районе Манхэттена — Верхнем Ист-Сайде. Жертвой оказывается бывшая супруга известного ресторатора. И самое главное — свидетельница видела убийцу и может опознать его.
Болдуин знал точно, что раз уж сам Сэнди Саварано вышел из подполья и взялся за выполнение заказа, то в деле однозначно замешаны наркотики. Последние два года Саварано, специалист по устранению людей, так или иначе мешающих работе картеля наркобаронов, считался умершим. Саварано был знаменит своей жестокостью.
Просматривая снимки в полицейском участке, Лейси Фаррелл не опознала Саварано. Вариантов два: либо Лейси плохо запомнила его лицо, либо Саварано сделал серьезную пластическую операцию и полностью изменил внешность. Болдуин склонялся ко второму варианту, а значит, Лейси Фаррелл — единственный человек, способный опознать Саварано.
Гэри Болдуин просто мечтал арестовать Саварано и возбудить против него уголовное дело, а еще лучше — заставить его признать себя виновным и вынудить дать показания против своих наркобоссов.
Но телефонный звонок детектива Эдди Слоуна привел его в ярость: из полицейского участка исчезло ключевое вещественное доказательство — дневник.
— Дневник хранился в моем кабинете — разумеется, под замком, — мы с Ником Марсом читали его, пытаясь обнаружить связь с делом, — объяснил Слоун. — Прошлой же ночью дневник исчез, испарился. Мы весь участок поставили на уши. — После чего Слоун добавил: — У Джимми Ланди имеется копия дневника, которую ему передала Лейси Фаррелл. Сейчас еду к нему.
— Постарайся приехать до того, как и этот экземпляр исчезнет, — сказал Болдуин.
Он бросил трубку на рычаг. Лейси Фаррелл должна явиться в его кабинет. Уж очень много вопросов назрело.
* * *
Лейси отлично понимала: после передачи дневника Эмили в полицию ее не оставят в покое. Из Нью-Джерси она вернулась лишь на рассвете, но сон не шел. Лейси то корила себя за то, что Бонни попала в беду, то растерянно думала, что рушится вся ее жизнь. Также Лейси понимала, что она — единственный свидетель, способный опознать человека, известного ей как Кёртис Колдуэлл, а потому и она сама, и все близкие ей люди — в опасности.