Лейси прошла гостиную и спустилась вниз. «Сначала поесть, затем — душ и спать, — сказала она себе. — Долой панику. Хочешь или нет, а придется здесь пожить. Больше идти некуда».
Через сорок минут Лейси укуталась в одеяло на диване в библиотеке. На столе она разложила фотокопию дневника, которую сняла для себя: три нелинованные страницы лежали отдельно. В полутьме пятна крови выглядели, как тест Роршаха [7] . «Тебе это о чем-нибудь говорит?» — спросила она себя.
«И что ты там видишь?» — продолжала спрашивать себя она. Изможденная бегством, Лейси знала, что уснуть сможет не скоро. Она включила свет и взяла последние страницы. Читать было трудно, мешали пятна крови.
Тут ей пришла в голову мысль. А что, если перед смертью Изабель нарочно хваталась рукой именно за эти страницы?
В который раз Лейси стала перечитывать последние записи, пытаясь разгадать, почему из полицейского участка выкрали именно их. Сомнений не оставалось: именно из-за этих страниц Кёртис Колдуэлл убил Изабель Уоринг. Но почему? Что в них такого?
Именно здесь находится запись Эмили о том, что она оказалась между молотом и наковальней и не знает, как быть дальше.
Первая запись на нелинованных страницах была последней жизнерадостной заметкой. Эмили писала, что собирается встретиться с Максом или Маком Хафнером — за пятнами разобрать было невозможно. Дальше следовала приписка: «Будет весело. Он говорит, что я выросла, а он состарился».
«Похоже, что с этим человеком она знакома давно, — подумала Лейси. — Интересно, полицейские спрашивали у него, о чем шел разговор во время встречи с Эмили? Или она встречалась с ним до того, как оказалась в неприятной ситуации? Оригинал дневника выкрали из полицейского участка. Может, в полиции успели выписать имена?»
Она рассматривала комнату, затем покачала головой. Поговорить бы с кем-нибудь, поделиться соображениями. Но не с кем. Не с кем. «Ты одна, и придется с этим мириться», — сказала она себе.
Она снова посмотрела на нелинованные страницы. "Теперь их нет ни у Джимми Ланди, ни в полиции, твой экземпляр — единственный.
И как же теперь я должна догадаться, что это за человек? Можно, конечно, телефонный справочник взять и позвонить. Или, может, сразу с Джимми Ланди поговорить? — Она была в замешательстве. — Нужно взять себя в руки и попытаться разгадать тайну последних страниц. Если кому и суждено это сделать, так это мне, — подумала она. — Но успею ли прежде, чем меня тоже убьют?"
Как только самолетам дали взлет, Сэнди Саварано первым же рейсом вылетел из Миннеаполиса в Нью-Йорк. Поразмыслив, он пришел к выводу, что Лейси Фаррелл просто села на первый попавшийся, потому и полетела в Чикаго. Он был уверен, что оттуда она непременно направится в Нью-Йорк. А куда еще ей деваться?
Перед вылетом Саварано составил список всех основных рейсов Чикаго — Нью-Йорк. Он был убежден, что Фаррелл полетит именно Северо-Западными авиалиниями. Будет вполне логично, если в Чикаго Лейси Фаррелл тут же бросится к первому же представителю этой авиакомпании и засыплет его вопросами.
Погоня за Лейси Фаррелл уже стала для него больше чем просто работой. Преследование поглотило его. Саварано был кровно заинтересован в том, чтобы настигнуть жертву. Он наслаждался своей новой жизнью в Коста-Рике. Ему нравилось новое лицо, молодая жена заводила его. За убийство Лейси Фаррелл ему заплатили приличную сумму, но и без этих денег он спокойно прожил бы дальше. Теперь им двигала иная цель: убрать человека, способного опознать его и посадить на всю жизнь в тюрьму.
Пять часов он проверял все нью-йоркские рейсы, но потом перестал. Торча в аэропорту слишком долго, он мог привлечь к себе внимание. Саварано поймал такси и поехал в снятую для него квартиру в доме из бурого песчаника на Западной 10-й улице, где он будет ждать новостей о Лейси Фаррелл.
Он не сомневался, что уже завтра снова настигнет свою жертву.
На выходные Джимми Ланди собирался отправиться в Атлантик-Сити и убедиться, что к открытию казино все готово. В такой волнующий момент ему трудно было оставаться в стороне. Казино принесет ему миллионы, и Джимми Ланди будоражила мысль о встрече с сильными мира сего, о том, как из игорных автоматов посыплются монеты на сотни долларов, а игроки ощутят себя выдающимися призерами.
Настоящие игроки с пренебрежением относились к любителям игорных автоматов. Джимми презирал лишь тех, кто играет за чужой счет. Кто проигрывает доходы, вместо того чтобы выкупать закладные и оплачивать образование ребенка. Что же касается тех, кто может позволить себе азартные игры, — пусть играют, пусть тратят сколько душе угодно, и всё — в его казино. Так он себе это представлял. Он гордился новым казино, его слова цитировала пресса: «Я подарю вам лучшие помещения, лучший сервис, лучшую пищу, лучшее развлечение на всем белом свете. Такого вы не встретите ни в Атлантик-Сити, ни в Вегасе, ни даже в Монако». Залы были ангажированы на несколько недель вперед. Есть люди, которые приходят, только чтобы найти причину для недовольства. Что ж, пусть приходят — они быстро запоют по-другому. В этом он поклялся.
Джимми знал, что очень важно иметь перед собой сложные задачи, но именно сейчас понимал, насколько важно. Частные проблемы решал Стив Абботт, и Джимми Ланди мог поэтому видеть перед собой проект в целом. Джимми не хотел знать, где отпечатано меню и кто отгладил салфетки. Ему достаточно было иметь представление, сколько они стоят и как выглядят.
Сосредоточиться только на казино он так и не смог. В понедельник ему вернули копию дневника Эмили, и Джимми не выпускал ее из рук: читал и перечитывал заново. Это была дверь к прошлому, о котором он не очень хотел вспоминать. Непонятно, почему Эмили стала вести дневник именно после переезда в Нью-Йорк. Несколько раз она писала о нем или матери. Заметки скорее походили на дневник и мемуары одновременно.
Странно, что Эмили его боялась. Чего же она могла бояться? Конечно, пару раз он бывал с ней груб — как со всяким, кто выходил за рамки дозволенного, но этого мало, чтобы заставить ее бояться. Ему не хотелось об этом думать. Так что же случилось пять лет назад? Что она старательно скрывала от него? Об этом читать было труднее всего. Его сводила с ума мысль о том, что некто испортил Эмили жизнь и остался безнаказанным. Пусть прошло столько лет — все равно он докопается до правды.
Ему не давали покоя нелинованные страницы. Он готов был поклясться, что видел их. Хотя в первый день, когда Лейси Фаррелл принесла дневник, Джимми только взглянул на него, а на следующий день стал читать и впервые за многие годы напился.
Полицейские твердят, что нелинованных страниц не было. «Может, и не было, — подумал он, — но если они были, значит, исчезли потому, что на них есть важные записи. Разобраться в этом поможет только Лейси Фаррелл. Снимая копию для меня, она не могла не заметить нелинованных страниц. Еще на них были пятна», — смутно припоминал Джимми. Он решил позвонить матери Лейси Фаррелл и вновь попросить передать единственный вопрос: существуют ли эти страницы на самом деле?