– Видишь ямку? Ну, вроде короткого овражка... Вон там, где кусты, – видишь? Не факт, конечно, но мне кажется, если искать вход, начинать надо оттуда. Пошли, батоно, посидим в вагончике, что ли. Меньше чем за час эти доходяги все равно не управятся.
Он немного ошибся: строителям понадобился не час, а почти два. За это время Георгий Луарсабович, Клыков и архитектор Телятников успели усидеть две бутылки хорошего грузинского вина, которое Гургенидзе регулярно получал с родины. На самого олигарха и его телохранителя вино не оказало видимого воздействия, зато Телятников заметно опьянел и с жаром описывал, какой дворец он здесь отгрохает – вернее, сможет отгрохать, если удастся своевременно устранить возникшую досадную помеху. Гургенидзе слушал его невнимательно, все время поглядывая в сторону окна, за которым опять стучали молотки и слышался хриплый мат. Чувствовалось, что его снедает любопытство, которое казалось хладнокровному Клыкову не только странным, но и немного неприличным, неподобающим возрасту и общественному положению хозяина. Однако решение было принято, и Клыкову, как человеку военному оставалось лишь предусмотреть и свести к минимуму возможные неприятные последствия хозяйского каприза.
Вынужденный поддерживать разговор, он наливал Телятникову вина, кивал в нужных местах, поддакивал и даже спорил, одновременно думая о том, что архитектор все-таки молодец. Другой на его месте вызвал бы милицию, саперов, а то, чего доброго, полез бы в подземелье сам, на свой страх и риск. И то и другое было бы одинаково плохо: независимо от того, что скрывал обнаруженный строителями бункер, Клыков хотел сначала посмотреть на это – сам, своими глазами, – а уж потом решить, предавать информацию огласке или нет. Такие люди, как Гургенидзе, все время находятся в центре всеобщего внимания, и лишние скандалы здесь ни к чему – в дополнительной рекламе он не нуждался, поскольку был серьезным деловым человеком, а не поп-звездой. Обеспечивать отсутствие скандалов было одной из обязанностей Клыкова, и он, как никто, умел справляться с этим непростым делом.
Когда вторая бутылка вина опустела и Клыков уже подумывал о том, чтобы откупорить третью, в прорабскую, наклонив голову в низком дверном проеме, вошел охранник. Пальто на нем не было, на правом рукаве пиджака виднелось кое-как затертое пятно глины, на ботинки было страшно смотреть. Однако физиономия была разгоряченная и оживленная – похоже, он, как и хозяин, получал огромное удовольствие от игры в кладоискателей.
– Ты что, сам землю копал? – недовольно осведомился у него Клыков.
– Ну да, а чего они, как мертвые? – ответил охранник. – Смотрел-смотрел, а потом дал одному по шее и лопату отобрал...
– А он и рад, – предположил Клыков.
– Не рад, – буркнул охранник. – Я же говорю – по шее дал...
Гургенидзе фыркнул и потушил сигарету.
– Твоя обязанность – обеспечивать безопасность, а не в земле ковыряться, – сухо объявил Клыков. – Захочешь сменить профессию – поставь меня в известность. Я это мигом организую. И Виктор Иванович, вот, поможет... Ему такие здоровые лбы очень даже нужны – кирпичи подносить, раствор...
– Так ребята смотрели...
– Еще один такой фокус – и ты уволен, – перебил Клыков. – Учти на будущее. Ну, говори, что ты там вырыл, археолог?
– Дверь, – проворчал охранник. – Железная. Вроде как в бомбоубежище.
– А за дверью что? – заинтересованно спросил Гургенидзе.
– Так заварена она, Георгий Луарсабович.
– Сварщик есть? – быстро спросил Гургенидзе, повернувшись к Телятникову.
Виктор Иванович кивнул.
– Погоди, батоно Гогия, – сказал Клыков, – не гони лошадей. Это дело надо бы сперва обмозговать...
– Сварщик уже там, Георгий Луарсабович, – доложил охранник. – Режет и матерится – электродов ему жалко...
– Как? – вскинулся Клыков. – Кто разрешил?!
– Так мы с ребятами прикинули, что если дверь, так все равно же открывать придется, – набычился охранник. – Не так разве?
– Идиоты, – упавшим голосом констатировал Клыков. – Они прикинули... Всех уволю к чертовой матери!
– Не шуми, Коля, – сказал Гургенидзе. – Парень прав. Если есть дверь, ее надо открыть, иначе зачем мы ее искали?
– Давайте-давайте, – проворчал Клыков, – развлекайтесь. Можешь пойти и отобрать у сварщика аппарат. Чего там, валяй! А если дверь заминирована?
– У тебя мрачная фантазия, дорогой, – заметил Гургенидзе и тяжело поднялся с табурета, который при этом, казалось, облегченно вздохнул. – Пойдем посмотрим, что там. Веди, – приказал он охраннику.
Когда Георгий Луарсабович, тяжело топая взятыми напрокат у Телятникова резиновыми сапогами, подошел к месту событий, сварщик как раз закончил работу и, отдуваясь, снял маску. Короткая глинистая траншея, врезавшаяся в пологий склон бугра, упиралась в бетонную стену со следами деревянной опалубки. Здесь действительно была дверь – тяжелая, стальная, с закругленными углами и винтовым запором, как на люке подводной лодки. В воздухе висел тяжелый запах окалины, от неровных оплавленных щелей, прожженных электросваркой, еще поднимался синеватый дымок. Дверь была рыжей от ржавчины, лишь кое-где на ее поверхности виднелись чешуйки сохранившейся масляной краски и следы сделанной по трафарету надписи, о содержании которой можно было только догадываться: кажется, это было грозное требование предъявить пропуск в развернутом виде. Помимо винтового запора и стершейся надписи, в двери имелся глазок, закрытый изнутри намертво приржавевшей стальной заслонкой.
Нечего было и думать открыть заржавевший запор. Очевидно, та же мысль пришла в голову и сварщику, поскольку он потрудился не только удалить наложенные в незапамятные времена сварные швы, но и перерезать массивные стальные петли. Сварщик, коренастый чернявый мужик в грязной брезентовой робе, бормоча что-то крайне недовольное по поводу сожженных попусту электродов, протиснулся мимо зрителей. По грязи за ним змеями волочились толстые шнуры кабелей высокого напряжения, оставляя в истоптанной мокрой глине извилистые борозды.
– На склад совсем непохоже, – выдавая желаемое за действительное, пробормотал Георгий Луарсабович.
– На гробницу фараона тоже, – сказал Клыков, – так что никаких сокровищ ты там не найдешь, старый гробокопатель. Ну что, батоно, открываем? Лом давайте!
Кто-то из рабочих, которые к этому моменту все до единого столпились вокруг траншеи, метнулся к вагончику и принес лом. Запыхавшись от бега, он растолкал своих коллег и протянул лом Клыкову.
– Ты что, больной? – изумился тот. – Давай открывай, чудило. Только аккуратно. Если эта хреновина на ноги упадет, до самой смерти будешь на деревяшках прыгать.
Работяга заколебался, явно не зная, с какого конца взяться за дело. Тогда из толпы зевак плечом вперед выдвинулся бородатый бригадир, отобрал у него лом и ловко вогнал его расплющенный конец в прожженную сварщиком щель. Он напрягся, всем своим весом налегая на стальной прут, на загорелом лбу вздулись от напряжения жилы.